Отстав не трусости ради, а гордость свою сберегая;

Их строй по бокам ограждал золотарник цветущий,

Ель шла впереди, полководцем средь них величаясь;

А королем был тис, что первым в Британии правил;

Мохом обросший вяз не в силах был сдвинуть корни

И плелся в хвосте, пугая врагов кряхтеньем и скрипом…[7]

Толкин в своем романе не дает описания энтов в походе, быть может, чтобы избежать прямой цитаты из поэмы средневекового Уэльса.

Но он объединяет эту валлийскую легенду с другой.

Озеро, называемое по-английски Бала, а по-валлийски — Ллин Тегид, одно из красивейших в Уэльсе (национальный парк Сноудония). Тегид Лысый, давший имя этому озеру, — довольно мрачный персонаж валлийской мифологии: супруг Керидвен, представленной в «Мабиногионе» злой колдуньей, отец Морврана, отвратительного обликом настолько, что с ним никто не решался вступить в бой (по одной из версий, Морвран — отец Мордреда, племянника короля Артура, ставший причиной гибели короля Британии). Правда, дочь Тегида Крейри — воплощение удачи, а ее дочь Индег — одна из прекраснейших девушек Британии (одна из трех любовниц Артура, согласно Триадам30), но в целом образ Тегида и его супруги в мифах Уэльса представлен резко негативно.

Озеро Бала.

Trevor Mayes / Shutterstock.com

Перейдем к легенде об озере. В замке Тегида (напомним, валлийский замок представляет собой деревянный дом с колоннадой вокруг) звучат некие голоса: «Расплата придет, расплата придет» — «Когда же придет?» — «В третьем поколении». Тегид смеется над пророчеством. Проходят годы, Тегид и его супруга празднуют рождение сына. Снова звучат эти голоса, и снова Тегид с презрением слушает их. Проходит еще сколько-то лет, Тегид празднует рождение внука и посылает за арфистом. Арфист во время пира видит маленькую птичку, которая поет: «Расплата придет». Следом за ней он выходит из замка, затем наступает необычайно темная ночь, а утром арфист видит, что на месте замка расстилается огромное озеро — и арфа, забытая в замке, плывет по его глади к своему хозяину.

Заканчивая изложение валлийской сказки, добавим, что в Уэльсе озера, внезапно выходящие из берегов, не редкость.

Толкин берет от легенды лишь главное: чародея в качестве обитателя замка и сам образ озера, поглотившего его жилище. Относительно чародейства заметим, что в кельтской культуре отсутствие волос — это признак мага. Так что прозвище Тегида — Лысый — выражает не презрение или признак возраста, оно семантически тождественно посоху Сарумана.

Что касается арфы, уцелевшей в затонувшем замке, то, возможно, стоит соотнести ее с историей получения палантира — единственного магического предмета, который был вынесен из Ортханка после того, как энты превратили долину в озеро.

Сходство обстоятельств, при которых пал замок Тегида и потерпел поражение Ортханк, позволяет нам сузить круг мифологических прототипов такого яркого образа романа, как чаша Галадриэли.

О воде как о символе тайной мудрости и о чаше как предмете женской магии будет сказано далее, эти представления относятся к числу мировых универсалий. Но мы возьмем на себя смелость утверждать, что есть и конкретный прототип волшебной чаши, в которой Галадриэль прозревает прошлое и будущее. Это котел Керидвен.

«Мабиногион» сообщает о том, что супруга Тегида, могущественная чародейка Керидвен, решила исправить страшный облик и злой нрав своего сына Морврана, для чего следовало его «опустить… в Котел Вдохновения, чтобы он обрел знание всех тайн прошлого и будущего»[8], 31. Она потерпела в этом неудачу, и описание дальнейших событий не имеет никакого отношения к «Властелину колец», заметим лишь, что в итоге появляется на свет великий поэт Талиесин, от лица которого излагается уже знакомая нам «Битва Деревьев». Но сам образ чаши, дающей увидеть и прошлое, и настоящее, и вероятное будущее, — это, несомненно, прямая цитата из «Мабиногиона».

Итак, нам удалось обнаружить три сюжета, которые Толкин использует в своей работе. И все три связаны с историей Керидвен и Талиесина.

Но даже когда можно прямо указать легенду или текст, которым вдохновлялся Толкин, мы видим, что он использовал мотивы только как исходный материал для создания собственных, совершенно оригинальных сюжетов.

Ирландские мотивы?

Если прямые заимствования из валлийских текстов и преданий не вызывают сомнения, то со знаменитым памятником ирландской мифологии «Битва при Маг Туиред» дело обстоит несколько иначе.

Этот текст описывает судьбу народа ирландских богов, называемых Племенами богини Дану, их борьбу с хтоническими демонами фоморами и воцарение Луга Всеискусного, верховного бога кельтов. Когда Племена богини приплывают к берегам Ирландии, они сжигают корабли. Сказание сообщает об этом так: «Сожгли они свои корабли… чтобы не в их воле было отступить к ним. Гарь и дым, исходившие от кораблей, окутали тогда ближние земли и небо. С той поры и повелось считать, что появились Племена Богини из дымных облаков»[9]. Как видим, акцент делается не столько на факте сожжения кораблей, сколько на том, какое впечатление оно производит. Это позволяет считать данный мотив процитированным в «Сильмариллионе», где прибытие эльфов в Средиземье (на материк, крайний северо-запад которого называется Белерианд) начинается с того, что их предводитель Феанор приказывает сжечь корабли, но не ради того, чтобы не допустить отступления, а чтобы отрезать путь своему сводному брату Финголфину и его воинству. И снова акцент делается на зареве: «И Финголфин и его спутники увидали издалека алый свет, отблеск пожарища на небе — и поняли, что преданы».

После ряда драматических событий Племена богини Дану нуждаются в короле, и тогда появляется Луг Всеискусный. Придя в столицу, он ведет долгий диалог с привратником, перечисляя все ремесла, которыми владеет. Он плотник и кузнец, арфист и чародей, герой и воитель (два разных ремесла, но, к сожалению, различия между ними остаются неизвестны), врачеватель и медик (тоже два разных знания) и т. д. И поскольку он единственный, кто владеет всеми этими искусствами одновременно, он принят и становится королем.

Невольно напрашивается параллель с образом Феанора. О нем неоднократно говорится, что из всех эльфов «и до, и после него он был самым хитроумным и искусным». Перечисляются те дела, которыми он был славен: создание эльфийского алфавита, мастерство кузнеца, умение делать рукотворные камни, искусство красноречия, позже — создание оружия и мастерство воина. Как видим, его умения частично совпадают с умениями Луга.

Следует ли считать Луга прообразом Феанора? На наш взгляд, нет. Это тот случай, когда Толкин не следует за древним сказанием, а отталкивается от него. Главное в образе Луга — его победа над фоморами, он не просто доблестный боец, он действительно король и стратег (насколько применим этот термин к мифологическому тексту). Феанор в этом аспекте — полная противоположность ему. Сын короля, он смог увлечь эльфов за собой, но сразу же после этого показывает, что не способен ни править, ни договариваться с другими правителями, ни воевать: война под предводительством Феанора оканчивается его гибелью и поражением войска.

Создание Сильмарилей.

© Художник Елена Куканова

Но это не значит, что черты, присущие, в частности, образу Луга, не находят воплощения у Толкина. Этот мотив не ирландский, а общекельтский. Обратимся снова к валлийским источникам. Так, полководец и король Касваллаун (лицо историческое, хотя и сильно мифологизированное позже) назван одним из Трех золотильщиков обуви32 Британии, Друст, сын Ирба (кельтский прообраз Тристана из рыцарских романов), — одним из Трех великих Свинопасов, король и полубог Придери (правда, временно лишенный своих владений) лучше всех изготавливает седла, затем щиты, затем обувь33. В уже упомянутой Битве Деревьев участвуют племянник короля чародей Гвидион (который в другом сказании мастерит и золотит обувь)34, его брат пахарь Аметон, и также упоминается их брат кузнец Гофаннон.