– А мои волосы – это пропаганда?

– Что ты имеешь в виду?

– Так сказала физручка.

Пришлось рассказать все маме, а мама ужасно рассердилась и весь вечер говорила Максу, что это «совок» и что таких учителей надо «гнать взашей». А Макс объяснял ей, что эта учительница работает в школе уже пятьдесят лет, если не сто, и прогнать ее никак нельзя. А мама сказала, что это школа, а не богадельня. А я на всякий случай залез в интернет и выяснил, что богадельня – это благотворительное заведение для содержания нетрудоспособных лиц (престарелых, немощных, инвалидов, калек и выздоравливающих).

А потом мама позвонила нашей классной, та поговорила с физручкой, и с тех пор она больше не предлагала меня побрить.

В этот понедельник мама специально проверила, взял ли я с собой форму и сменку, и велела Максу проводить меня в спортзал. «Прости, старичок, – сказал он. – Ничего не могу поделать. Приказ есть приказ». Поэтому мне пришлось прыгать как зайчик, и бегать, и отжиматься, хотя я только делал вид, что отжимаюсь, а на самом деле лежал на полу, старался не дышать, чтобы не чувствовать запах физкультуры, и смотрел на своих одноклассников, корчившихся в страшных муках. И все равно я ужасно устал, и потом ничего не соображал на математике, и все время отвлекался, и думал о том, куда пропал Жан-Пьер, о том, что надо позвонить Йохану, о том, как классно было бы сейчас поиграть в «Зельду», о том, что я давно не был у бабушки, и о том, что скоро будет Новый год.

– Марк, ты где?

– А?

Из школы я снова ехал сам. В этот раз я не проехал свою остановку и не стал рассматривать комиксы. Только зашел в магазин купить себе колу и булочку, потому что был страшно голодный. Поэтому, когда я пришел домой, мне совсем не хотелось есть овощной суп, который принесла бабушка.

– Как это ты не голодный? – спросила бабушка.

– Наверняка съел по дороге какую-то гадость, – сказала мама.

– Марика, почему ты ему это разрешаешь?

– А как, по-твоему, я могу это контролировать?

– Вы можете не ссориться? Я очень устал и был голодный. Поэтому я зашел в магазин и купил булочку.

Про колу я решил не говорить – на всякий случай.

– Бедный мой суслик. Прости, – сказала мама и поцеловала меня. – Иди отдыхай.

– Можно комп?

– Хорошо, полчаса.

Я открыл свою почту. В ней наконец-то было одно непрочитанное письмо.

26.11.2018

От: Jean-Pierre <[email protected]>

Кому: Марковкин <[email protected]>

Тема: mille excuses[17]

Дорогой мой далекий и близкий друг Марк!

Тысяча извинений, что давно не писал тебе. Все дело в том, что Франсуа вместе с семьей был в продолжительном отъезде. Каждую осень он проводит на своей вилле на Корсике, и этот год не исключение. Как только Франсуа вернулся в Париж, я позвонил ему и рассказал о наших планах. Франсуа страшно взволнован. Он говорит, что мы с тобой затеяли quelque chose d’important, великое дело. Буквально в свой первый рабочий день он отправился к пыльному шкафу, достал письмо и снял с него копию. Прилагаю тебе ее в отсканированном виде, а также перевод письма на английский язык в отдельном файле. Прочитав это письмо своими глазами, я понял, что все перепутал! Уж не знаю, что было со мной, когда я слушал рассказ Франсуа в первый раз. Не исключено, что я был под воздействием очередной бутылочки Malbec. Оказалось, что письмо отправлено вовсе не в 1813 году, а годом раньше, что мой предок не был дезертиром и что… Впрочем, ты сам все узнаешь: в приложении скан письма и текст, который я перепечатал. Когда прочтешь, обсудим дальнейший план. У Франсуа есть несколько идей.

Je t’embrasse[18].

J. P.

Я открыл вложение и увидел очень аккуратный почерк – если бы я так писал, у меня бы точно была пятерка по русскому. Я кликнул на второй файл с переводом письма.

– Морковкин, выключай компьютер. Пора делать уроки.

Пока я переводил письмо Жан-Пьера в гугл-переводчике, полчаса прошли, а я даже не заметил.

– Ну пожалуйста! Еще десять минут!

– Никаких десяти минут. Сейчас ты будешь рассусоливать три часа, а утром я снова не смогу тебя разбудить.

– Один раз!

– Сто двадцать один раз. Сто двадцать один раз я тебе разрешала и потом в этом раскаивалась. Выключай.

– Ну мам!

– Не спорь с матерью, Маркуша. Ей и так тяжело.

Если бабушка с мамой объединяются, лучше сразу сдаться: сопротивление бесполезно. Я пошел делать уроки и делал их два часа, как и предсказывала мама, потому что все время отвлекался, смотрел в окно, думал о том, что же случилось с прапрапрапра… Жан-Пьера, как найти человека, если он жил двести лет назад, и какое слово на «Б» мне недавно приснилось.

Глава 10

в которой я теряю зуб

Во вторник был бассейн, в среду нам задали кучу уроков, а четверг и пятница были дни без компьютера, поэтому я снова ничего не успел.

В пятницу на русском у меня выпал зуб. Я положил его в карман, а потом пошел на перемену. Мои одноклассники стали играть в телефоны. Я показал им свой зуб, но они только заржали и продолжили играть. Когда они ушли, я залез на подоконник и стал рассматривать зуб, но тут зазвенел звонок, и все понеслись на математику, и я тоже.

Когда я пришел домой, мама жарила мои любимые куриные котлеты, поэтому вместо «привет» я заорал: «КОТЛЕТЫ!!!», но мама не обиделась – наоборот, ей было приятно.

– Просто объедение, – сказал я, но получилось что-то непонятное, потому что мой рот был полностью набит котлетой.

– Не чавкай, – сказала мама. – У одной моей подруги был муж, который ужасно чавкал. Однажды она поняла, что больше не может это видеть и слышать, и ушла от него.

– Наверно, она его не любила, – крикнул из комнаты Макс.

– У меня не будет жены, – решил я. – К тому же такой глупой.

– История не про глупость, а про то, что хорошо бы отучиться чавкать.

– Так вкуснее.

– Нужно есть с закрытым ртом. Знаешь поговорку – когда я ем, я глух и нем?

– Но я не глух и не нем.

– Ну-ка открой рот! – вдруг завопила мама.

– Ты же сама сказала его закрыть.

– У тебя что – выпал зуб?!

– А, да. Забыл сказать. Сегодня на русском.

– Поздравляю, Морковкин. Можешь положить его