утро, еще до восхода солнца, Фредди с отцом позавтракали. Мать Фредди с ними не ела. Тот не стал спрашивать почему. Они встретились в клубе с Клайдом и поехали на его джипе по грунтовым дорогам, глинистым проездам и тропинкам, сквозь пролески и колючие кустарники, пока не добрались до зарослей тростника и камышей, которые были густыми и высокими, как японский бамбук.

Они выбрались из машины и отправились дальше пешком. А пока шли, раздвигая тростники и камыши, земля под ногами сделалась топкой. Собаки убежали вперед.

Когда солнце поднялось выше, охотники вышли на небольшую поляну среди камышей, за которыми Фредди разглядел до боли в сердце голубое и сияющее озеро. Над ним, снижаясь, пролетала утка. Фредди наблюдал, как она исчезает из виду.

— Ну что, парень? — спросил у него отец.

— Красиво, — ответил Фредди.

— Красиво, черт подери. Ты готов?

— Да, сэр.

Собаки были далеко впереди, охотники направились следом и наконец остановились в десяти футах от озера. Фредди уже собирался спрятаться, как это сделали остальные, когда из зарослей тростника взметнулась стая уток. Фредди, борясь с тошнотворным ощущением в животе, повел стволом ружья, зная, что должен сделать, чтобы стать мужчиной.

Пальцы отца сомкнулись на стволе и опустили его вниз.

— Не сейчас.

— А? — отозвался Фредди.

— Для этого не утки нужны, — сказал Клайд.

Фредди наблюдал, как Клайд с отцом повернули головы направо, куда, поджав переднюю лапу, указывали носами собаки — к зарослям подлеска. Клайд и отец торопливо приказали собакам стоять, затем повели Фредди через извилистый лабиринт шиповника на поляну, где их уже ждали все члены Охотничьего клуба.

Посреди поляны стояла гигантская утка-приманка. Она выглядела древней и была покрыта вырезанными символами. Фредди не мог сказать, из глины она сделана, из железа или дерева. Спина утки была выдолблена, что делало ее похожей на соусницу, а в центре углубления торчал шест с привязанным к нему тощим человеком. Его голову покрывал красный ил, а из волос торчали утиные перья, напоминая какой-то смешной головной убор. К лицу широкими эластичными жгутами был примотан нелепый деревянный клюв. К заднице прилеплена метелка из перьев. На шее висела табличка с надписью «УТКА».

От страха глаза мужчины были широко распахнуты, он пытался что-то сказать или закричать, но не мог выдавить ничего, кроме мычания, так сильно был затянут клюв.

Фредди почувствовал на своем плече отцовскую руку.

— Сделай это, — сказал тот. — Он никто для всех, кого мы знаем. Будь мужчиной.

— Сделай это! Сделай это! Сделай это! — раздались крики Охотничьего клуба.

Фредди почувствовал, как холодный воздух в горле превратился в твердый комок. Его тощие ноги затряслись. Он посмотрел на отца и на Охотничий клуб. Все эти люди выглядели крепкими, суровыми и мужественными.

— Хочешь на всю жизнь остаться младенцем? — спросил отец.

От этого у Фредди закололо в костях. Он вытер глаза тыльной стороной рукава и направил ствол в утиную голову бродяги.

— Сделай это! — неслись крики. — Сделай это! Сделай это! Сделай это!

Он нажал на спусковой крючок. Охотничий клуб разразился радостными возгласами, и внезапно с ясного холодного неба налетел северный ветер, а вместе с ним — стая уток. Птицы набросились на огромного идола и бродягу. Некоторые окунали клювы в кровь мертвеца.

Когда утки полностью облепили и приманку, и бродягу, все члены Охотничьего клуба вскинули ружья и открыли огонь.

Воздух наполнился дымом, дробью, кровью и перьями.

Когда перестрелка стихла и утки умолкли, члены клуба вышли вперед и, склонившись над приманкой, сделали то, что полагалось сделать. Наконец, ухмыляясь окровавленными губами, они подняли головы. Грубовато вытерли рты рукавами и принялись набивать утками охотничьи сумки, пока те не раздулись.

Вокруг по-прежнему оставалось множество утиных тушек.

Отец дал Фреду сигарету. Клайд ее зажег.

— Отлично стреляешь, сынок, — сказал отец и решительно хлопнул Фреда по спине.

— Ага, — ответил тот, почесывая промежность, — попал сукину сыну прямо между глаз, просто картинка.

Все рассмеялись.

Небо посветлело, и северный ветер, который шуршал в тростниках и хлестал по перьям, в один миг взметнулся и умчался прочь. Когда мужчины уходили, разговаривая значительно, шагая уверенно, с покрытыми щетиной подбородками, они пообещали тем же вечером подарить Фреду женщину.

Руками гнева

Посвящается Скотту Каппу

Когда странствующий проповедник услышал о вдове Кейс и ее умственно отсталой дочери, он отправился к ним на своем черном «додже», надеясь добраться туда до ночи Хеллоуина.

Проповедник Джадд, как он себя называл, хотя на самом деле его звали Билли Фред Уильямс, был помешан на умственно отсталых девочках, поскольку его родная сестра принадлежала к числу таких «простых умов», а их мать всегда говорила: «Очень жаль, но она, наверное, горит в аду, словно забытый в духовке противень с печеньем, и только потому, что у нее не хватало мозгов в голове».

Проповедник, много размышлявший о таких вещах, не мог отказаться от идеи крестить подобные создания и давать им некоторые представления о Боге. Он жаждал делать это любой ценой, хотя должен был признать, что не горел желанием поступать тем же образом с полоумными мальчиками, мужчинами или женщинами. Но поскольку его сестра была одной из них, он