– Господи, – протянула бабушка шутливо, – а деревня разрослась.

Это была правда. Последние года жители делали насыпь из земли и деревянных венцов. В несколько голодных для леса зим дикие звери разбушевались и выходили почти к заборам, поэтому деревенские решили защититься. Зима ушла, и волки больше не выли у соседнего холма, но подобие крепости осталось.

Гий посмотрел на это внимательно и кивнул своим мыслям.

– Кто же знал, что крепкая ограда не станет лишней? – протянул он, вытянув губы. Иван, стоявший рядом, посмотрел на него косо, а Желя дёргано повела головой.

Все они прошли ещё немного, по бокам выходили из земли первые дома. Внучка поддерживала старуху, замечая, что она шла всё медленнее и медленнее, но улыбалась со вздохом на предложенную помощь.

Первое, что бросалось в глаза, – немноголюдность. Но кое-кто подходил поздороваться:

– Желя! Уже вернулась? – сказал один из соседей, почти старик. Он был самым старшим в семье, но пережил всех братьев и сестёр. Должно быть, потому, что никогда не убирал с лица улыбку и косил под дурака.

Девушка кивала, а потом быстро избегала беседы, буквально уводя бабушку, желающую пообщаться, за руку. Ей помогал Гий, который и Ивана тащил за собой – так боярин внимательно разглядывал избы и землянки.

– Ой, помню этот дом! – сказала бабушка. – Об его порог мы били посуду на свадьбу твоей матери…

– Да, я тоже помню. Ты отвела меня в сторону, чтобы я не порезалась.

По скрипучему порогу Желя поднялась к тяжёлой двери и прикрыла глаза, мысленно готовя рассказ. Если в доме только отец, то придётся правильно подбирать слова, чтобы всё ему поведать.

И в главной комнате в самом деле был только он. Азар, муж и отец, укачивал на руках плачущего сына, но получалось у него плохо. Только в последнюю минуту он услышал чужие шаги и воскликнул, завидев Желю:

– Здравствуй! Ты вовремя. Младший совсем разбушевался… – Но не договорил, заметив за её спиной и Гия с Иваном, и бабушку.

– Кто это так убивается? – спросила старуха мягко, выходя вперёд. Она засеменила к внуку, заглядывая в плохо связанную пелену. – Давай тебя перекрутим, разворошил уже всё…

Желя сложила руки на груди и спрятала рот в кулаке. Ни мама, ни она не приносили бабушке младшего, и старуха видела внука в первый раз.

– Мировна? – удивлённо спросил Азар, но всё-таки передал сына в другие руки. Его вид тут же стал спокойнее, он зачесал волосы за уши и пригладил бороду. – Никак в гости?

Но тёща уже его не слушала и занялась ребёнком.

– Это правда долго и странно рассказывать, – ответила Желя, когда отец поймал её взгляд. – Они тоже с этим связаны. – Девушка мягко коснулась плеч Ивана и Гия, до этого молчавших.

Боярин выпрямился и захотел что-то сказать, но Желя не дала.

– Где мама?

Азар вдруг взволновался и указал на полки, где не хватало кувшина и белых покрывал.

– Василиса рожает.

Желя привстала на носочки от волнения и принялась приглаживать белёсые волосы.

– Как давно мама ушла? Не важно!.. Мне надо к ним.

Девушка развернулась, нашарив что-то на полках, но Гий хмуро преградил ей дорогу.

– Вот вы и рассказывайте! – ответила она ему и выскользнула из дома прочь.

Сидя за общим столом, Иван чувствовал себя странно. Вместе с Гием они пришли сюда, чтобы попросить помощи, но Гия, по большей части, этот поток просто подхватил. Нет да нет боярин замечал, что вор косится на выход – вот-вот сбежит. Однако разговор не шёл, и только тихая песня бабушки для своего внука нарушала тишину.

Желя возложила на их плечи обязанность в рассказе, но он вышел скомканным и каким-то ненастоящим, словно и Иван, и Гий придумали историю про сожжённую деревню, ночь оплакивания и разбойников по пути сюда.

– Хорошо, про отравленные пироги я суть понимаю, – сказал после Азар. – Мировна давно этим известна…

Гий поднял брови и, когда хозяин вышёл из-за стола на зов старухи, тихо сказал:

– Наверное, он поэтому на её дочери и женился. А не то нашли бы потом всего жёлтого с опухшими глазами.

Иван только вздохнул, не стал его одёргивать.

– Знаешь, за последний день мы участвовали в похоронах и, судя по всему, рождении…

– А ещё мы сидим здесь, когда дурное предчувствие никуда не ушло.

Они успели умолкнуть в тот самый момент, когда вернулся Азар. Вид у него был усталый, глаза прикрыты, и он, бодрясь, упёр руки в бока.

– Вы хотите сказать, что какие-то охотники пожгли деревню, увели людей, а потом там появились вы. Там бабушка, и как раз приходит Желя?

Иван кивает, сминая шапку в руках. Ему кажется, что ещё немного, и их с Гием просто прогонят взашей.

Азар хмыкает и растирает глаза.

– Да, у женщин и роженицы сейчас всё куда яснее…

Азар был прав. Нет ничего яснее оплакивания покойников или принятия новой жизни. Всё суть одного и того же, и каждая держала эту мысль в сердце, погребая в землю или омывая от материнской крови.

Когда женщины закончили, на улицах стало оживлённее. Все те, кто сидел по избам, вышли наружу, словно был снят какой-то запрет. Но деревенские передвигались тихонько, почти не переговаривались, чтобы не накликать чего плохого.

И только когда из избы роженицы вышли соседки и знахарки с окровавленными руками да грязной тканью и вылили в кусты ненужную воду, по улицам разлился смех. В каждом окне горел свет, скрипели и захлопывались двери.

Желя шла из дома Василисы, вытирая пальцы платком, и опиралась плечом на мать. Когда она вбежала в главный зал, наполненный стонами Василисы и слаженно помогающими женщинами, передающими ковши с водой и полотнищами, Желя не растерялась и не позволила увести себя к детям Василисы, прячущимся в другой комнате.

– Пусть сидят с отцом, – сказала она строго и подвязала волосы потуже, закатала рукава. И женщины её не прогнали.

Когда Василиса увидела её сбоку, то приподняла голову и постаралась улыбнуться.

– Твой нож не пригодился, – соврала Желя, чтобы успокоить её, – но спасибо.

После этих слов, как показалось всем в комнате, рождение пошло легче. Знахарка их деревни сказала:

– Своенравная лезет девчонка. Смотрите, как мать притомила.

Загадывание Василисы и предсказание знахарки сбылось – родилась девочка. Возвращаясь домой, Желя слышала, как в шутку сетуют соседи, но женщины, лохматые и пахнущие чужой кровью, улыбались, умывая кричащую маленькую.

Дом встретил их запахом мяса и овощей – мужчины не дождались и накрыли на стол сами. Мама Жели удивилась, увидев старушку с внуком на руках, но это не переросло в смятение, она прижала её к себе и приняла сына.

Желя же чувствовала странное воодушевление. В тот момент даже Гий с Иваном, к которым до этого она относилась настороженно, показались почти близкими. Тут же вспомнились законы гостеприимства, зажглись лучины,