порядке. — Всего секунду назад поднятая рука намеревалась оттолкнуть Момо. Но ведь это значило бы обеспечить новый контакт. — И мне нельзя здесь находиться. По правилам.

— Заканчивай вешать свисающий хлам на мои уши. — Демон наклонился к ней. — Тебе безразличны правила.

— А вот и... нет, — убито отозвалась Аркаша.

Тяжело противоречить, когда, будучи девушкой, проживаешь с парнем в мужском общежитии.

Но Момо-то об этом не знает. А узнавший обо всем Снежок уж точно не помчится ему об этом докладывать. Про Грегори лучше и вовсе не думать.

— Ладно, убедила. — Парень спокойно отпустил ее — как из визуального плена, так и ментального, — и отошел к шкафу.

— В чем убедила? — насторожено уточнила Аркаша.

Со стороны в их диалоге логика, конечно, прослеживалась, однако собеседником являлся Момо, а значит, от выводов, которые он сделал из их беседы, и от его действий можно ждать чего угодно.

— В том, что выспалась. И твердо стоишь на своих павлиньих ножках.

Закрыв дверцу шкафа, Момо повернулся. И швырнул в ее сторону нечто темное.

Рванув в бок, Аркаша присела и, максимально отодвинув ногу, перебросила тело в противоположную сторону. Это позволило ей полностью проконтролировать маневр уклонения и избежать прикосновений всех элементов кинутого предмета. Тот оказался довольно объемным, а в полете словно раскрылся и стал еще больше.

Застыв в полусидящем положении, девушка прилипла взглядом к развалившейся на полу вещи.

Черная кофта с капюшоном.

— Неплохая реакция, Шмакодявка. — Момо прошел мимо озадаченной гостьи и наклонился, чтобы подобрать предмет. — Но весьма невежливо валять по полу чужие вещи. К тому же те, которые одалживают по доброте душевной.

Сочетание «душевная доброта» как-то не вписывалась в демонский образ, но Аркашу больше озаботил статус кофты.

— Эта вещь «одолжена»?

— Именно. — Момо с показательной чинностью стряхнул невидимые пылинки с капюшона.

— И кому она одолжена?

Вместо ответа Аркаша получила легкий тычок в живот и машинально потянула руки к месту прикосновения. На локте повисла та самая многострадальная кофта.

— Это мне?

— Как догадалась? — притворно изумился Момо, выпучивая алые глаза. — Напяливай.

— Нет, спасибо. — Аркаша попробовала сунуть вещь собеседнику, но тот толчком ладони отвел ее кулак обратно. — На мне достаточно одежды!

— Да уж, даже слишком, — насмешливо посетовал он и хмыкнул еще раз, реагируя на ее насупившееся выражение. — Сама же недавно о суровых общажных правилах щебетала. Вряд ли по коридорам уже кто-то из местных разгуливает, но перестраховка лишней не будет. Капюшон на твоей страшненькой мордочке послужит маскировкой. Никто и внимания не обратит. Надевай.

Ситуация так и ждала, чтобы над ней отчаянно посмеялись. Забавно до абсурда. Момо предлагал ей замаскироваться, тогда как сама Аркаша с самого первого дня пребывания здесь только этим и занималась.

— Ага... — Поджав губы, она уставилась на кофту в своих руках.

— Чистая. Можешь не тратить силы на брезгливость.

Втройне занятно слышать подобные высказывания от Момо. Тот в отношении нее как раз ничем... не брезговал.

И дело, к слову, было вовсе не в Аркашиных бытовых предрассудках и даже не в аромате персика, который не покинул ткань даже после стирки, а в том, что ей предстояло прогуляться в вещи, принадлежащей Момо.

«У меня проблема, — поразмыслила Аркаша. — Ни одалживание вещей Макки, ни чьих-либо других не вызывали моральных сложностей. А сейчас сердце просто в бешенство впало. Может, снова переговорить с феечкой Викторией по поводу характерных черт всякой там влюбленности? Она, скорее всего, опять пригрозит тем, что побежит к Грегори с просьбой сдерживать поползновения Момо. Но сейчас-то все изменилось. Наш староста в курсе, что мы встречаемся, так что и наказание, по логике, для Момо должно быть послабее. По крайней мере, Кэп не погонит его из команды, а максимум пожурит словесно. Или напинает. Что тоже неплохо...»

Пока Аркаша мысленно подбирала аргументы, которые могли бы предотвратить ее беседу по душам с Викторией, Момо потихоньку терял терпение. Он, похоже, терпеть не мог, когда она игнорировала его присутствие.

— Давай сюда. — Парень сорвал вещь с ее руки и, мгновенно растянув, нахлобучил на голову. — Не дрыгайся!

Ощутив его ладонь на талии, Аркаша, утратив самообладание, принялась подпрыгивать на месте, шарахаться из стороны в сторону и пихать все живое вблизи выбрасываемыми ввысь коленками.

И разок, кажется, попала.

— Ух, Шмакодявина вертлявая... — донеслось снаружи сердитое шипение.

Шух!

Из-за натянутой на голову кофты ничего не было видно, но у нее все равно захватило дух, когда Момо, ухватив за бедра, резким движением поднял ее над полом.

Материал принудительно одолженной вещи был ужасающе приятен. Будто покров из мягкой травы, бережно обнимающий тело, или нежное одеялко, пропитанное ароматом персика. Извернуться не получилось, поэтому пришлось двигаться в одном направлении. Аркаша усилено потянулась ввысь и, цепляясь ушами за мягкий ворот, протиснула голову наружу.

— А вот и шмакодявкинский кочан, — довольно констатировал Момо. — А я уж было решил, что ты затерялась в структурных лабиринтах моей бесконечной кофты.

Аркаша легонько шевельнула ногой и мучительно призадумалась. Он держал ее практически на вытянутых руках, а с учетом того, что ее собственные руки по-прежнему находись в плену тканевых слоев кофты, вырываться из хватки было стратегически невыгодным ходом. При падении ей не удалось бы толком сгруппироваться.

— Руки запутались, — робко призналась она, толком не понимая, зачем так явно демонстрирует застенчивость.

На мгновение мимика Момо полностью застыла. Не мигая, он смотрел вверх, на девушку. Дергающиеся огни в его глазах словно жадно поглощали ее образ, выжигая глубокие линии в памяти.

— Отпустить? — после долгого молчания задал он вопрос.

Аркаша поспешно кивнула.

— Не отпущу.

Однако не успела она и слова сказать, а Момо уже поставил ее на пол. Уже не в первый раз его действия противоречили словам,