— Не обязательно быть таким грубияном.

— Я всегда крайне вежлив, Виктория, но не с продажными тварями.

Катя, все еще стоящая в кабинете, поджимает губы и молча выходит. Я вижу, как она покидает приемную без единого звука.

Отлично, теперь мне придется объяснять, что это за женщина, которая за пятнадцать секунд нахуй вывела меня из равновесия.

— Я не собираюсь ни за что оправдываться, Лекс.

— Тогда иди нахуй, Вик!

— Лекс, стой! Погоди! — кричит она в трубку, которую я уже держу на вытянутой руке с пальцем, занесенным над красной кнопкой отбоя.

Какого хрена я не могу просто бросить трубку, заблокировать ее и сделать так, чтобы это существо больше никогда не всплыло на горизонте моей жизни? Почему медлю? Чего жду? Что хочу услышать? «Прости, Лекс, я люблю тебя! Я ждала тебя все эти годы! Это была чудовищная ошибка!»

Даже если Виктория скажет все это, стоя передо мной на коленях, я все равно никогда ее не прощу.

Но, блядь, и трубку тоже не бросаю!

— Лекс, пожалуйста!

— У тебя есть десять секунд, — цежу сквозь зубы. Уже полностью на пределе своего терпения.

— У меня деловое предложение! — на одном дыхании, почти скороговоркой, выпаливает она.

— Собираешься продать мне несуществующую девственность?

— Очень смешно.

— Ни хуя не смешно, Вик. Осталось пять секунд.

— Я продам тебе акции «Гринтек»! — снова очень спешит она. — Все двадцать процентов! Ты ведь этого хочешь? Окей, они твои!

Я охуеваю в квадрате.

Хотя, скорее, охуеваю в той степени, которая не поддается никаким математическим исчислениям, потому что величина ее стремится в космос.

Она хочет продать мне акции, которые я когда-то ей подарил.

— Лекс? Лекс, ты там?

— Ага. Просто немного охуел от такой наглости. Или тупости. Даже не знаю, что хуже.

На том конце связи раздается сокрушительный вздох. Уверен, в той фантасмагорической Вселенной, которая существует в ее рыжей башке, я выгляжу как существо, болтающееся около плинтуса пищевой цепочки. Которому Ее Величество вынуждена объяснять элементарные вещи, а в отместку еще и терпеть ругательства. Конечно же, абсолютно незаслуженные.

Ёб твою мать.

Я разворачиваюсь в кресле, и когда натыкаюсь на свое отражение, то оттуда на меня смотрит ухмыляющаяся и полностью офигевшая от происходящего рожа. За эти три года я так отвык от неадекваток, что начал вообще забывать об их существовании. А ведь вот она — яркая представительница вида: безмозглая, поймавшая звезду и совершенно оторванная от реальности.

— Лекс, мы же взрослые люди, — наконец, подает голос Виктория. — Взаимный обмен оскорблениями никак не поможет решить возникшее между нами напряжение.

— А между нами напряжение? — Вообще-то, у меня есть парочка более крепких эпитетов, гораздо более точно описывающих ситуацию, но в чем-то Вика права — погоды это не изменит.

И вообще — почему я до сих пор с ней разговариваю?

Время моего терпения давно вышло — и основное, и дополнительное.

Но, черт подери, мне реально любопытно посмотреть финал этого шоу. Потому что, блядь, она меня заинтересовала. Не ее предложение, которое абсолютно лишено всякого смысла (подозреваю, Виктория и близко не представляет, как реально обстоят дела), а чисто в исследовательских целях — посмотреть, каких глубин достигает ее тупость и самолюбование.

— У меня завтра свободный вечер, с шести до восьми. Тебя устроит это время?

— Нет, я занят.

Ничего такого, что я не мог бы отменить, но хрена с два я буду под нее подстраиваться.

— Как насчет… четверга? Между половиной первого и половиной второго?

Она там что, мать его, пытается великодушно найти для меня пару минут в своем страшно загруженном распорядке дня? Прикидывает, будет ли готова увидеться со мной сразу после бровиста или лучше перед сеансом к гинекологу? Я реально отвык от всего этого дерьма.

— Вик, боюсь, ты немного не понимаешь, как обстоят дела, — придаю своему голосу снисходительный тон.

— Ну, знаешь… Я не сильна в котировках, так что да, ты прав.

— Удивлен, что ты знаешь это слово. Давай так — если за три секунды дашь его точное определение, то я освобожу для тебя час своего времени сегодня.

Я уже набираю в легкие побольше воздуха, чтобы триумфально ее послать, но Виктория, неожиданно без заминок, голосом чистокровной зубрилки, выдает:

— Это текущая цена финансового актива.

Да мать его, как так-то?

— Лекс? — снова настороженно зовет она, потому что мне требуется паузу, чтобы осознать, что она до сих пор способна меня удивить. — Лекс, так мы договорились?

— Договорились.

— Спасибо большое, Лекс! — излишне восторженно щебечет Вика. — Ты знаешь, я переживала, что ты до сих пор на меня злишься, да и наш разговор как-то с самого начала не заладился, но ты такой…

— В двадцать два тридцать в «Джунглях». Я предупрежу секьюрити.

— Это же стриптиз-клуб… — бормочет Виктория.

— Ага.

— Я не пойду на ночь глядя в такое место, Лекс! Ты с ума сошел?! Если меня кто-то там заснимет — моей репутации конец!

Она так не задыхалась от возмущения, даже когда посылал ее матом.

Значит, попал туда, куда и целился.

— Вик, солнце мое, да я в душе не ебу, что будет с твоей репутацией и с тобой в принципе! Все, пока!

Заканчиваю разговор, злобно кривляясь своему отражению.

Я ни хрена не badboy и никогда не издевался над теми, кто слабее. Тем более — над женщинами. Черт, я даже ее трогать не собирался. Мне было глубоко насрать, что с ней стало и что будет потом, после того, как я разнесу «Гринтек» по кирпичику, и их с Маратом сладкая сытая жизнь закончится. Но, как говорится, Виктория прямо выпросила парочку уроков жизни.

Я еще минуту смотрю на телефон, ожидая, что она начнет названивать снова.

Но, похоже, она и не собиралась этого делать.

Глава четвертая: Вика

— Вот мудак!

Я в сердцах замахиваюсь телефоном, но в последний момент вспоминаю, что у меня новенькая моделька, купленная по предзаказу в эксплозивном цвете «благородный титан», и просто откладываю телефон на стол. Подумав, на другую сторону стола, где Хасский, как сверчок из «Буратино», перебирает бумаги, которые каким-то чудом в общей суматохе успел стащить из офиса.

— Он не согласился встретиться? — спрашивает, не поднимая головы от финансовых бумажек.

— Хуже. Согласился и назначил встречу на сегодня.

— Ну, моя дорогая, считай, что тебе крупно повезло.

— Повезло? Господи.

Я закатываю глаза, воображая, завтрашние заголовки всех таблоидов: «Светская львица Виктория Янус была замечена в «пикантном месте!» Боже, да будь это просто стриптиз-клуб, я бы и бровью не повела. Но в столице только