разговаривать, хорошо? А то его и без того вынужденно слишком много в моей жизни.

— Без проблем, — Полина смиренно поднимает ладони. — Красивая кстати пижама. Шелк?

— Не помню. — Я прохожу в гостиную и, усевшись на диван, щелкаю пультом. — Расскажи лучше, как у тебя дела. Как отдохнули?

— Отдыхать не мешки ворочать. Загорела немного. — Отодвинув ворот футболки, она демонстрирует светлую полоску кожи в месте, где предположительно находилась бретелька купальника. — Давай и ты с нами в следующий раз. Осенью, например.

— Обязательно, если доживу, — иронизирую я, начиная раздражаться тому, что Полина игнорирует факт моих сложных жизненных обстоятельств. То как ни в чем не бывало путешествовать предложит, напрочь забыв о том, что я стеснена в деньгах и перемещениях, то удивится нерадостному виду.

— Тебе надо отвлечься, — убежденно продолжает она, — и перезагрузиться. Двух недель в теплой стране на это вполне хватит.

— Спасибо за рекомендацию! — Не сдержав эмоций, рявкаю я в пиксельное лицо подруги. — На этом давай прощаться. Побегу билеты выбирать.

Вдавив палец в экран, разъединяю вызов. Сердце гневно стучит, щеки горят. В чем-то Север прав. Я стала злая как сука.

«Я что-то не то сказала? Ты чего психанула?», — моментально оживает мессенджер.

Скрипнув зубами, я начинаю набирать ответ, но на полуфразе обрываюсь и решаю отложить телефон. Напишу, когда остыну. А то в своем нынешнем состоянии я могу запросто положить конец многолетней дружбе.

Когда я откидываю на дуршлаг приготовленные спагетти, в дверь раздается звонок. Громкий и настойчивый, будто человек по ту сторону уверен, что ему откроют. Я раздраженно вздыхаю. То есть обещание зайти не было шуткой и Север действительно рассчитывает, что я угощу его пастой. Наглый самоуверенный тип.

— Красивая пижама, — заявляет он с порога, расплывшись в своей фирменной улыбке. — Ждала меня?

— Не обольщайся, — холодно парирую я. — Надела первое, что попалось под руку. И дверь бы я тебе не открыла, не будь уверенной, что у тебя есть ключи.

— Конечно есть. — Скинув обувь, Север по-хозяйски проходит в кухню. — Вижу, я как раз вовремя.

— Наверное, ты и здесь камеру поставил, — язвлю я, заходя за ним следом. — Пришел сразу на готовое.

— Это, малая, называется чуйка, — скалится он, засовывая в рот кусочек сельдерея, лежащего на разделочной доске. — А ты сыр, кстати, купила? Чтобы сверху посыпать?

— Купила, — цежу я, машинально переводя взгляд на пакетик с тертым пармезаном.

— Отлично. — Север вальяжно плюхается на стул. — Мне насыпь, пожалуйста, побольше. Обожаю тянучку.

Я воинственно вздергиваю подбородок, давая понять, что на теплый прием он может не рассчитывать.

— Думаешь, я буду тебя обслуживать?

— Причем здесь обслуга? Прояви гостеприимство. Знаешь же, что я терпеть не могу есть один.

Раздраженно выпустив пар из ноздрей, я подхожу к кухонному гарнитуру и начинаю с грохотом доставать второй комплект приборов.

— Не боишься, что я тебе в тарелку плюну?

— Не-а, — беззаботно парирует Север. — Телесными жидкостями мы с тобой уже обменивались и мне все понравилось. Ты главное, сыра побольше положить не забудь.

За такую ремарку я хочу на него разозлиться, но вместо этого неожиданно смеюсь. Тихо, чтобы он не заметил, но смеюсь по-настоящему, чего со мной не происходило очень и очень давно.

— Надеюсь, у тебя будет изжога, — резюмирую я, опускаю перед ним тарелку.

— Я бы на это не рассчитывал. — Оценив ее содержимое, Север внимательно смотрит на меня. — Готовить, что ли, умеешь? Выглядит аппетитно.

— Мамин рецепт, — зачем-то поясняю я, садясь напротив.

Ловко намотав клубок спагетти на вилку, он погружает ее в рот и блаженно жмурится.

— О-о, это супер, малыш. Вкуснее, чем в ресторане.

— Спасибо, — сдержанно отвечаю я, отказываясь признавать, что его слова мне приятны.

15

— Не жди, что я буду убирать за тобой посуду. — Я киваю на тарелку, которую Север небрежно отодвинул от себя. — Ты не в ресторане, и я не на смене.

— Суровая какая. Уберу без проблем. Кстати, не вздумай возвращаться в официантки. Найди нормальную вакансию. И на учебу вернись.

— Решил поучить меня жизни, после того как сам ее разрушил? Лучше не стоит. Твои слова больше не имеют для меня вес.

— Тогда сама мозгами пораскинь на перспективу. Какой он, по-твоему — путь в самостоятельность? Ждать, пока отец с зоны откинется, чтобы снова во всем его слушаться? Иди туда, делай это, туда не суйся, за этого замуж выходи.

— Не трогай папу! Он единственный человек, который когда-либо обо мне заботился.

— Ну еще бы не единственный. Остальных он к тебе попросту не подпускал. Даже с матерью родной видеться запретил.

— Папа мне не запрещал.

— Просто поставил перед выбором: либо он, либо она. Очень великодушно по отношению к собственной дочери. И, заметь, тоже сделала выбор, руководствуясь приоритетом. С точки зрения морали несправедливо было вычеркивать из жизни родную мать, только потому что так хотел твой отец. Однако ты посчитала нужным его поддержать. Так что, малая, не такие уж мы и разные.

— Не пытайся оправдать свой грязный поступок, приплетая историю моей семьи. Ему нет оправдания, и я тебя никогда не прощу.

— Простишь со временем, если еще не простила, — самоуверенно заявляет Север, и, поднявшись, идет прямо на меня.

Растерявшись, я вытягиваюсь струной. На секунду кажется, что он собирается сделать что-то из ряда вон выходящее. Сгрести меня в объятия или прижать к стене… Или нависнуть надо мной и поцеловать. Когда расстояние между нами сокращается до каких-то двух десятков сантиметров, я, не выдержав, отпрыгиваю в сторону.

— Я всего лишь за кофе шел, — с усмешкой поясняет Север в ответ на этот неловкий маневр, подходит к плите и берется за турку. — А то снова начнешь говорить, что я не в ресторане, а ты не официантка.

— Дурак, — бормочу я, и почувствовав, как загорелись щеки, пулей вылетаю из кухни. Плевать, что там Север подумает. Вдруг мне срочно понадобилось в туалет.

Забежав в спальню, зачем-то переставляю крем на прикроватную тумбочку, открываю и закрываю шкаф-купе. Успокойся, — мысленно уговариваю себя. — Забыла, кто есть кто? Он все тот же человек, который надругался над твоими чувствами и превратил в кошмар всю твою жизнь. За пределами этой квартиры над тобой по-прежнему существует реальная угроза твоей жизни, и существует она по его вине. И Родион вместе с родителями ненавидят меня тоже благодаря поступку Севера. Так что перестань реагировать на его улыбку и шутки, и включи голову. Север — враг, даже если и пытается вести себя как друг.

— Ты медитируешь? — Его голос, неожиданно раздавшийся из дверей, заставляет сердце екнуть.

— Не твое дело, — огрызаюсь я,