— Новая учительница истории, вместо Владимира Михайловича взяли. Сегодня первый урок был,— торопливо ответил сын.— Очень строгая, сразу провела сложную контрольную; боюсь, что двойку получу.

— Ну и правильно,— кивнула мама.— Строгости-то вам и не хватает, а то смотришь иной раз — распустились совсем. Как зовут её?

— Не помню, мам, она только один раз представилась, я даже как-то не записал.

— Ну ничего; может, на собрании познакомимся,— улыбнулась мать,— если ещё двоек нахватаешь.

— Да я не готовился просто! Никто и не ожидал…— попытался оправдаться Михаил, но мать просто взяла его под руку и молча пошла рядом.

    Учительница продолжала идти впереди, когда они уже свернули к своему дому. Это было очень странно: дальше стояли только старые бараки с коммуналками внутри, а улица упиралась в железную дорогу, за которой располагались гаражи и промзона, там уж точно не было никакого жилья.

    Миша задумался о том, какие такие семейные обстоятельства могли заставить красивую молодую учительницу покинуть Москву и приехать за тысячу вёрст в самый ветхий район их богом забытого Никодимска. Внезапно его пронзила догадка: может быть, она приехала сюда, чтобы ухаживать за больным родственником. Или, возможно, у неё кто-то умер, вон она же была вся в чёрном. И кто-то остался —  за ним нужно следить. В любом случае Ксения Батьковна (отчество он так и не вспомнил), похоже, жила где-то по соседству — следовательно, они наверняка ещё будут встречаться вне школы.

    Любопытство на время полностью завладело его вниманием, и после ужина Миша полез в Интернет, чтобы узнать, не появилась ли у кого-нибудь из одноклассников информация про «Чёрную дыру». Был общий чат в WhatsApp, но там обычно было принято общаться только на учебные темы, и большинство сообщений сводилось к вопросам: «а что нам там задали?» и «ребята, дайте списать?».

    Существовала ещё общая беседа ВКонтакте, но туда Миша заходил редко. Одноклассницы в сутки генерировали в ней буквально тысячи сообщений, состоящих из смайликов и разных глупостей, так что попытки их прочитать он считал пустой тратой времени, тем более Жанна тоже почти ничего не писала в этот диалог.

    Этим вечером Миша, против обыкновения, уделил больше времени изучению классного чата, но ничего интересного не почерпнул. Там, как всегда, опять переливали из пустого в порожнее да постили свеженамалёванные мемасики с Ларой Крофт, считая, что это их новая учительница истории под прикрытием.

    Миша закрыл диалог и полез на страницу Жанны в надежде увидеть новые фотографии или, если повезёт, даже какой-нибудь пост о событиях и настроении, которые Ивова иногда писала по различным поводам. Но в этот раз свежим, верхним, сообщением на её стене оказался репост из какого-то незнакомого паблика: фотография толстого усатого мужика с кучерявой шевелюрой и странное стихотворение, видимо, за авторством того же самого кучерявого с подписью «Д. Б.». Произведение было длинным и запутанным, с кучей фамилий и непроизносимых слов. Мише запомнился только первый абзац:

Страшна не сама по себе хренотень

В российских редеющих кущах,

Но то, что ложится зловонная тень

На восемь веков предыдущих,

С их русской идеей про русский Эдем

С их вечной Вандеей, владеющей всем,

Со всеми мечтами и снами,

Которые кончились нами.

    «И вправду точно хренотень…— подумал Миша, закрывая страничку.— Ох и задела Жанночку эта «Дырка»; похоже, до сих пор не успокоится, даже стихи про историю перепостила!». Он открыл заветную папку и принялся листать фотографии, любуясь перед сном самой прекрасной девушкой на свете.

Глава 4. Венера бунтующая

   «Парам-па-па-парам-парарам-парарам-парарам»,— заиграл будильник телефона мелодию из британского телесериала «Шерлок». Жанна открыла глаза и мгновенно села на кровати. «На всё про всё — двенадцать с половиной минут»,— пронеслось у неё в голове.

    Движения девочки были быстрыми и отточенными — раз рутины не избежать, нужно тратить на неё как можно меньше времени и сил, тогда и серость не будет заметна. Так она решила, едва окончив начальную школу, и последние семь лет не изменяла своим привычкам. Действия сменялись одно другим, словно патроны в пулемётной ленте.

    Раз! — встать с кровати, два! — будильник остановлен, включена музыка. Три! — короткая разминка и растяжка. Жанна часто спала обнажённой и поддавалась уговорам матери одеваться в футболку или пижаму, только когда болела. Зарядку она делала не одеваясь, и на счёт «четыре!» уже запрыгивала в душ. Для экономии времени  чистила зубы прямо под душем, а потом, наскоро вытеревшись, быстро одевалась. Вещи всегда лежали в ванной комнате с вечера, Жанна тщательно за этим следила.

    Дальше пункт пять — выход с собакой. Летом она выбегала прямо с мокрыми волосами, и те без фена высыхали во время прогулки. Сейчас с этим было сложнее, приходилось тратить драгоценные секунды.

    Бегать на прогулке Жанна не любила, предпочитая быстрый шаг, чтобы дать Джеку спокойно сделать свои дела. Её верный пёс (метис колли неизвестно с кем) послушно трусил рядом привычным маршрутом. Прогулка обычно длилась примерно семнадцать минут. Это был момент для того, чтобы окончательно проснуться, составить план действий и разложить всё по полочкам.

    По возвращении домой, спустя полчаса от подъёма по будильнику,— завтрак. Сегодня отбивная и лёгкий салат, всё на скорую руку из вечерних заготовок. Вместе с кофе — тринадцать минут. Папа с мамой только просыпались, и Жанна обычно успевала приготовить завтрак на всех троих, но ела одна и убегала из дому, пока родители вставали и умывались. Им на работу было к девяти, она же без двадцати восемь уже приходила в школу.

    Они жили на пятом этаже первой приличной девятиэтажки, построенной в новом тысячелетии. Отец купил её вскоре после рождения Жанны, и в этой трёхкомнатной квартире прошла вся её жизнь. Девочка была единственным ребёнком в семье, после выхода из декрета мать продолжила успешную карьеру, и на текущий момент была уже директором местного филиала Сбербанка, зарабатывая едва ли не больше отца. Папа был химиком по образованию, но трудился главным технологом на местном химическом заводе.

    Родители ничего не жалели для дочери, но из-за занятости на работе не всегда уделяли ей много времени в будние дни. Зато все выходные проводили вместе, выезжали на природу — за грибами или на рыбалку, а иногда и просто погулять. Жанна росла бойкой и активной девочкой, с быстро меняющимися увлечениями, которым обычно потакали, не оказывая давления.