— Одно другому не мешает, — идентичной усмешкой отвечает он.

— Окей. Давай, — скосив взгляд на наручные часы, прикидываю время, — в восемь встретимся у тебя в клубе.

— С меня лучший ром, — обещает Садер.

На этом и заканчиваем. Я сосредотачиваюсь на раскиданных передо мной бумагах, но личные тараканы сильно мешают думать. Наверное, выпить с Адилем — совсем неплохая идея.

Собираю документы в папку. Швыряю её в верхний ящик стола и, сдавив виски пальцами, закрываю глаза. При моей работе личные эмоции всегда должны быть под строгим контролем, только холодный расчёт, чтобы бить точно в цель. У меня нет права на ошибку, и, сделав вдох поглубже, я снова достаю бумаги из стола. Внимательно просматриваю каждый лист, сверяя с цепочкой людей и событий, выписанных мною по старинке в простой блокнот в кожаном переплёте.

Из офиса выезжаю ближе к семи, рассчитывая время на дорогу с учётом вечерних пробок, чтобы не опоздать. Всё это профдеформация, которую иногда не вывожу даже я, что говорить об окружении. Ещё одна причина, по которой в свои сорок шесть я все ещё один.

От этой мысли опять становится немного тоскливо, но я запихиваю её как можно глубже в себя. Отношения — теперь точно не моя история. Темп, в котором я существую, постоянные секреты, внезапные исчезновения без объяснений, пожалуй, смогла бы выдержать только одна зеленоглаза ведьмочка …

Женщина — это мужская слабость, его уязвимость. Я знаю, много раз видел, как из-за женщины мужиков ломают, ставят на колени. Сам не единожды делал так. Один из способов быстро получить желаемое.

Паркуюсь возле клуба с яркой неоновой вывеской. Охрана без вопросов кивает и пропускает меня в заведение мимо очереди. В просторном зале долбит что-то современное. На танцполе дрыгается молодняк, а на пьедесталах с шестами извиваются шикарные женские тела в сияющем белье. За барной стойкой пара молодых парней делают особенные яркие коктейли и улыбаются молоденьким посетительницам.

Качнув головой, сворачиваю в едва заметный административный коридор, не ощущая ни жалости, ни сочувствия к тем, кто уже завтра очнётся в чужой постели.

Толкнув дверь кабинета Садера, вламываюсь без стука.

Ухмыляясь, он ставит на стол бутылку обещанного рома и пару стаканов. Разливает алкоголь. Ударяемся бортами, выпиваем и жмём друг другу руки.

— Давно не виделись, — Ад ставит свой бокал на стол и откидывается на спинку кресла.

— После встреч с тобой проблем в моей жизни становится на одну больше, даже когда ты помогаешь. Сомневаюсь, что сегодня исключение, — дотягиваюсь до бутылки, сам разливаю нам ещё по порции рома и копирую позу Адиля.

— Звонить оказалось больше некому, — разводит он руками. — Клянусь, я перебрал все возможные варианты. Даже прошерстил клиентскую базу, но всё равно в итоге остановился на тебе.

— Озвучивай, — медленно смакую действительно очень хороший напиток, вязким, медленным теплом растекающийся по моим венам.

— Мои парни привезли девочку из тех, что мы собираем по всему миру.

— Очередная потеряшка? — усмехаюсь, вспоминая жену Руслана Грановского, которая как раз была куплена у Адиля.

— Типа того, — морщится Садер. — Сейчас покажу.

Звонит своему человеку, просит, чтобы привёл девчонку.

Развернув кресло, отталкиваюсь ногами от пола и откатываюсь в сторону, чтобы как можно лучше видеть вход. Мне всё это ни хрена не нравится, и чуйка усиленно скребётся внутри, обещая какую-то особенную задницу.

— Да пусти ты меня, обезьяна! — доносится вопль из коридора.

Подавившись глотком рома, очень вопросительно смотрю на Адиля.

В его кабинет буквально впихивают девчонку. Дикая, со сбитыми коленями, торчащими из порванных джинсов, стрижка тоже «рваная», короткая, самые длинные пряди едва достают до плеча. Глазищи огромные, пухлые губы приоткрыты, а ноздри агрессивно подрагивают от её сопения.

Девчонка дёргает на плечо сползшую растянутую кофту и впивается взглядом в меня.

— Ты, блядь, издеваешься?! — рычу, развернувшись к Садеру. — Сколько ей?

— Шестнадцать, — кидает мне паспорт.

Шаркнув им по столу, тяну к себе, открываю и вчитываюсь:

— Савицкая… Евдокия?! — смотрю на всё ещё сопящее недоразумение. — Лад-но, бывает. Савельевна. Закрой уши, — рявкаю на девчонку. — Сейчас взрослые дяденьки будут говорить очень неприличные слова, — цежу сквозь зубы, зло глядя на Адиля.

Но в ответ от неё я ощущаю лишь агрессию и лютое сопротивление, смешанное со страхом. Он имеет свой особенный запах. Знающие люди легко распознают его среди других. Мой опыт позволяет отфильтровать всё лишнее и уловить именно его.

— Уведи её, — требую у человека Садера.

Адиль взмахом руки подтверждает приказ. Девчонка разворачивается и прихрамывая шагает к двери.

Так, блядь, знакомо, прихрамывая! Дежавю, чтоб его! Иришка моя вот точно так же хромала, а я не заметил тогда даже. Только её видел, всю целиком. А сейчас сразу заметил эту особенность у Дуни. Триггернуло.

Мы остаёмся с Садером вдвоём.

— Шестнадцать, мать его?! Ты серьёзно? — ору я, всё же выходя из себя. — Ты под меня подростка решил подложить?! На аукцион не годится, я правильно понимаю?

— Выслушай, — просит старый знакомый.

— Пиздец какой-то, — залпом допиваю ром из своего стакана и наливаю ещё.

— Я не собираюсь её под тебя подкладывать. И на аукцион её нельзя. Мелкая же. Внешность кукольная, если бы не нога. Да и характер… Всех моих парней тут заебала уже. Её некуда деть, Ворон. Просто на улице она быстро сдохнет со своим длинным языком и такой внешкой. Причём сдохнет крайне паршиво. Тебе ли не знать. В семью не вернуть. Пробили уже. Бабка умерла, а предки наркоманы, лишённые родительских прав. Из интерната сбежала.

— Верни её обратно. Проблема? — не понимаю я.

— Так снова сбежит, — хмыкает Адиль. — И вернёмся мы к варианту «сдохнет на улице». Была бы хоть не