стене дома, оттеснив подальше от толпы. Только тогда я перевела дух и спрыгнула на мостовую. Колени дрожали, ладони саднило, а сердце прыгало, как сумасшедшее — я испугалась не меньше глупого животного.

Фанфары протрубили еще громче, и, прижавшись спиной к стене, я увидела короля Рихарда.

Он ехал на белом коне, наряженный в алый плащ, а на шляпе красовались алые перья — они не торчали стрелами, а лились каскадом. Они трепетали в такт шагам коня, и казалось, что по королевской шляпе стелются языки пламени.

Рихард с усмешкой посматривал на горожан, и крики и ропот постепенно затихали. Даже на расстоянии я чувствовала, что от дракона исходит ощущение силы, опасность. Хотелось мчаться прочь, не разбирая дороги, или броситься на колени, прикрывая голову.

Подобные чувства охватили не только меня. Я видела, что некоторые падали без чувств, а многие обратились в бегство. Надо думать, король Рихард прекрасно осознавал, какое впечатление производит на своих подданных, и наслаждался их страхом. Я вспомнила поговорку, что часто повторяли у нас дома: дракона греют девы, золото и страх. Скорее всего, так и было, потому что захватив власть в королевстве, драконы окружили себя многочисленными любовницами, жестоко подавляли любой мятеж, и таскали золото отовсюду, где могли его найти. Впрочем, нравились им и драгоценные камни, и чужие земли. Хотела бы я знать, кто сейчас носил жемчужное ожерелье моей матери? Сто отборнейших жемчужин, размером с горошину — молочно-белых, идеально-круглых. Это ожерелье я должна была надеть на свою свадьбу, но вместо него драконы вручили мне четки, а фату чуть не заменили монашеским клобуком.

Король Рихард был для меня средоточием всех бед, свалившихся на мою семью. И сейчас я смотрела на него с ужасом, ненавидя и понимая, что никогда не осмелюсь дать выход своей ненависти — так и буду жить с ней в сердце, и никакие лавандовые поля не смогут помочь. Они только лишь приглушат злость и боль.

Когда король посмотрел в нашу строну, я не сдержалась и опустила голову. Пусть и в человеческом обличии, драконы внушали животный страх, и бороться с ним не было никакой возможности.

Но вот королевский кортеж проехал, и мы словно очнулись. Как будто змея заколдовала нас своим взглядом, а теперь она уползла, и мы обрели свободу.

— Лучше вернемся в гостиницу поскорее, — сказал один из слуг, заикаясь.

И я даже не подумала возражать.

Глава 4. Праздник по-королевски

Праздник во дворце ди Амато был самым ярким и великолепным зрелищем, что мне приходилось наблюдать за свою жизнь. Только сейчас я поняла, насколько богаты драконы. Казалось, они притягивали золото. Мой отец никогда не смог бы устроить такого вечера, хотя был далеко не бедным. Здесь были цветы, и фонтан из вина, и целый отряд менестрелей, и живые картины… Король еще не появился, и мы с дядей прогуливались по залу вместе с остальными гостями.

Дядя зорко присматривался к претенденткам на звание герцогини, а меня совсем не интересовали эти девицы. Одна из них станет женой Ланчетто ди Амато — пусть, если ей это по душе. А мне по душе лавандовые поля.

Появление короля Рихарда вызвало общее замешательство — люди отхлынули от дверей, как море в отлив, и он появился — высокий, крепкий, с пристальным взглядом из-под черных бровей. Глядя на него я опять испытала панический ужас — чувство опасности заставляло сердце дрожать. И хотя разум говорил, что передо мной человек, что-то в глубине души вопило от страха, ощущая близость дикого зверя.

Следом за Рихардом шли вдовствующая герцогиня, герцог Ланчетто, а за ними — слепой Тристан, которого поддерживала под руку Милдрют, не пожелавшая сменить мужской костюм на платье даже ради праздника.

Король сел за главный стол между Ланчетто и его матерью, а лорд Тристан занял место среди вельмож. Я видела, как он хотел взять бокал с вином для первого тоста, пошарил по столу и нечаянно опрокинул бокал, разлив вино. Король Рихард посмотрел в его сторону странным взглядом и отвернулся.

Неро Дориа тоже был здесь. Он встал за герцогиней и склонился, что-то ей нашептывая. Я задержала на нем взгляд, и он, словно это почувствовав, поднял голову. Увидев меня, он приветливо кивнул, как старой знакомой.

Меня это покоробило. Что за дурной тон — прилюдно намекать на знакомство с девушкой.

Но тут началось представление невест.

Разумеется, список начали зачитывать с ангелочка Анны Божоле.

Она вышла и остановилась перед королем — бледная до зелени, с дрожащим подбородком, но все искупало платье — удивительно красивое, воздушное. Поклонившись, она выслушала пару приветственных фраз и удалилась.

Всего невест было девять. Меня вызвали восьмой, и я, глубоко вздохнув, вышла на середину зала.

Не самое приятное чувство, когда тебя разглядывают сотни глаз. Но я постаралась скрыть волнение и нервозность. Присутствие драконов вызывало страх, подавляющий волю, и побороть его не было никакой возможности. Но я поклонилась, смогла улыбнуться и собиралась уже вернуться к дяде, когда король вдруг сказал:

— Изабелла де Корн?

Мое лже-имя только что назвали, и в том, что король решил снова его озвучить, я не усмотрела ничего хорошего. Я снова заставила себя улыбнуться и выдавила несколько слов, благодаря за честь, что нашей семье прислали приглашение.

Но король не торопился отпускать меня и смотрел испытующе, а потом сказал очень любезно:

— Сюда были приглашены самые верные. Признаться, ваш дядя был не слишком мне по вкусу, — он улыбнулся так плотоядно, словно и в самом деле сожрал моего бедного отца. — Но заслуги вашего отца заставили меня позабыть о преступлениях Лалена.

Дяде пришлось выступить вперед и раскланятся, а я опустила глаза, чтобы не выдать своих чувств. Мой отец не был преступником. Он не был мятежником. Он боролся против тех, кто преступно захватил власть, кто самозвано объявил себя королями нашего народа. А король Рихард продолжал, и каждым словом как будто вбивал в меня гвоздь:

— Я помню и ценю вашу роль в разоблачении мятежников, де Корн. Кое-кто назовет это предательством, но я назову это принципиальностью и здравомыслием. И смелостью, черт побери! Надо быть смельчаком, чтобы открыть постыдную правду о своих родичах. Сам я никогда бы на такое не осмелился, я трус, что уж там, — он обвел гостей черными горящими глазами, и никто не смог выдержать его взгляда.

И я не смогла, хотя сейчас мне хотелось перегрызть ему горло, а потом выцарапать глаза «смельчаку»-дяде.

— Сам я выгораживал бы родственника, даже