Я сжалась от испуга.

Тюки выгружали один за другим, и тут очередь дошла до моего угла. Меня подняли в воздух и я шевельнулась — и тут до торговца дошло, что в мешке вовсе не зерно, а кто-то живой, и он поспешно открыл его. Мы уставились друг на друга, вот только его лицо расплывалось перед глазами.

— Ты еще кто такая и что тут делаешь?

Недоумение сменилось настороженностью. Я поняла, что он догадался.

— Ты та, кого искали наги?

— Не выдавайте, прошу, — прошептала я пересохшими губами, с трудом ворочая языком.

Хозяин телеги покивал головой, видно, совсем я плохо выглядела.

— Ладно, посиди тут, потом поговорим, — оглядываясь, он вновь натянул мне на голову мешок.

Мы снова поехали, а я ненадолго отключилась.

Очнулась от того, что кто-то вливал воду в губы. Я раздвинула их, чувствуя, как струйка течет мимо рта, и стала жадно пить.

— Ох, девонька, что же с тобой случилось? Небось от любовника бежала? Красивая какая, я таких и не видал еще.

Он убрал флягу. Я пошевелила смоченными губами, пытаясь ответить, но не вышло сразу. Лишь что-то несуразное промычала. А потом все же собралась с силами и вымолвила:

— Мне нужно попасть в Мэртам… Я заплачу… У меня есть деньги.

Возница окинул меня сочувствующим взглядом и пожал плечами.

— Что с тебя взять? Довезу до Мэртама и так. Главное, чтобы за нами не пустили погоню. Но, кажется, тебя никто не заметил.

— Спасибо, — выдохнула я, благодарно глядя на торговца.

— Звать-то тебя как?

Я хотела назвать свое вымышленное имя, но не смогла солгать тому, кто искренне хотел помочь.

— Вивианна…

— Имя какое, редкое и красивое. Очень тебе подходит. А я Матеус Тонивак, занимаюсь торговлей. Да ты и сама это видишь.

На какое-то время мне немного полегчало, и я подумала — оклемаюсь, это лишь реакция тела на яд нагов, скоро все пройдет.

— Наги — страшные существа, если им кто приглянулся — просто так не отпустят. Да и помирают у них наши девки. Я тебе помогу, не сомневайся.

Я и сама это уже понимала. Меня никто не оставит в покое. Хорошо, что я не сказала ниаре Лозетте свое настоящее имя и город. Меня будут искать в другом направлении.

До родного Мэртама оставалось пару часов пути, и меня чуть отпустило, стало легче дышать, и галлюцинации больше не преследовали. И я всю дорогу думала о том, как помочь маме.

Может быть, есть еще какой-то способ ее вылечить? Я готова на все, только бы она осталась жива. Но это лишь мои мечты, умом я понимала, что надежды никакой нет. И мне нужно готовиться к худшему. А что будет со мной уже не так важно. За меня наверняка назначили награду, и рано или поздно найдут.

Торговец поделился своим запасом еды, и я снова с благодарностью улыбнулась ему. Хороший он. Мало кто помог бы в такой ситуации. Даже денег не взял. Сказал только, что была у него сестра старшая, красавица редкая, которую вот так когда-то наги увезли, еще во время войны, ему было лет двенадцать, и больше он ничего не узнал о ее судьбе. Сгинула. Но я, добавил, выгляжу настоящей госпожой. Краше любой деревенской девушки. Нежная и хрупкая, как распустившийся бутон лотоса на заре, белолицая. И фигура у меня точеная, как у статуи богини. Немудрено, что наги заметили меня.

Теперь я понимала, почему он помог, и невольно прониклась доверием.

Торговец высадил меня на окраине городка, где выгружал зерно, ему предстояло ехать дальше. И я снова осталась одна.

Время близилось к вечеру. И я безумно устала. Но родные места придавали мне силы, и я шла туда, где находилась моя мамочка, надеясь, что еще не опоздала…

Я сама казалась ходячим трупом, видела отражение в ручье, когда Матеус останавливался и набирал свежую воду. Губы белые, бледная, как потерянный дух, бродящий по земле, под глазами залегла тревожная синева. А торговец еще красавицей называл…

Но я не думала о себе. Для меня стала бы самым ужасным потрясением смерть единственного родного человека.

Перед тем, как войти в лавку благовоний, я остановилась, помолившись богам, а потом осторожно открыла двери.

Тишина пугала.

И я бросилась на второй этаж так быстро, как только могла. Сердце стучало, руки тряслись. Я не обращала внимание на боль там, куда вчера ночью укусили. Да и все остальное побаливало…

Мама лежала на кровати белая, как снег, глазницы впали, вместо круглых щек, что были у нее всегда, лишь обтянутый кожей череп.

Рядом сидела соседка, что за ней присматривала.

— Она… — Я боялась произнести это слово вслух.

Соседка обрадовалась, увидев меня.

— Миртина спит, но она совсем плоха. Маг приходил сегодня утром, сказал, что твоя мама не протянет и до утра.

Значит, еще жива! Успела! И смогу сама проводить маму в последний путь. Благодарю Вас, Великие Боги, что подарили мне эту возможность!

Я опустилась на колени, взяв тонкие пальцы умирающей, и легонько сжала их. В них еще теплилась жизнь, но скоро богиня смерти, Иргейт, призовет ее к себе. Но пока лодочник не повез ее по вечной реке Саринии, я могу высказать ей все то, что скопилось в душе. Последние слова любви…

— Мамочка, милая моя, я снова рядом, твоя дочь, Вивианна, вернулась домой, — прошептала я, роняя слезы и приложив холодную ладонь мамы к своей горячей щеке.

Я почувствовала отклик, мама меня услышала. Она что-то пыталась пробормотать, но была настолько слаба, что не смогла даже глаз открыть. Я лишь разобрала:

— Пришла…

— У тебя получилось достать то, за чем ты отправлялась? — спросила с надеждой Далисса.

— Нет, я не нашла нужного ингредиента для зелья, — не стала я рассказывать подробности того, что со мной произошло.

— Нужно готовиться к похоронам, — печально сказала Далисса. — А ты сама, как смерть ходячая. За что Боги прогневались на вас?

Меня не задевали слова о моем состоянии, но услышав о похоронах матери, внутри словно все перевернулось.

Как это, готовиться?! Мама ведь еще жива! Жива!

Неужели ничего нельзя сделать?!

Я жадно устремила взгляд на ее застывшее лицо, а потом без сил легла рядом, мне хотелось, чтобы меня похоронили вместе с ней. Только сейчас поняла, что держалась лишь ради нее, а как увидела, так дурно стало, голова закружилась, подступила к горлу тошнота. Сил, чтобы подняться, не осталось.

— Я сбегаю к магу-лекарю, поговорю с ним. К гробовщику