Фельдмаршал Кахир Веласкес, скрестив руки на груди, беспристрастно провожал взглядом уезжающие повозки, прекрасно зная, что он еще увидится если не со всеми, то с магами арены точно.

Пусть он считал их неспособными на человеческую любовь монстрами, даже монстры, по его мнению, не бросали своих. А это значило, что они вернутся.

Глава 24

Жестокость – человеческая святыня

Перед фельдмаршалом Веласкесом открылись высокие резные двери в тронный зал. На большом мягком кресле сидел король Иоганн. Со скучающим видом король окинул взглядом фельдмаршала, поднял одну бровь. Выглядел фельдмаршал Кахир Веласкес не лучшим образом, но оба решили не откладывать то, чего так долго ждали.

Следом за ним в зал ввели – кого-то приволокли – троих пойманных. Двоих из тех, кто сбежал с арены, и одну неизвестную.

Король Иоганн привстал, немного заинтересовавшись происходящим. Фельдмаршал Веласкес отдал воинское приветствие королю, а после дал знак выставить пленников перед троном. Военные молча выполнили приказ.

Герсий Мидос стоял на коленях с выпрямленной спиной. Джейлей Элберз пригнулся к полу, глаза у него бегали в разные стороны. Лиара Тиавейн лежала без сознания. Солдат пнул ее. Джейлей вздрогнул, вдохнул и выдохнул, выпрямившись, выпалил:

– Девушка без сознания, вы что, не видите?!

Второй солдат с силой ударил его ногой по спине, заставив Джейлея удариться лбом о пол.

Герсий стиснул зубы. Посмотрел в глаза королю Иоганну.

Не было в его взгляде ничего, кроме жестокости и ненависти. Король Иоганн прищурился, чувствуя, как омерзение расползается по телу. Таких ничтожеств вообще не должно было быть в его тронном зале. Не должно было быть во дворце.

Герсий услышал шаги, но неотрывно смотрел в глаза королю, испытывая при этом первобытный ужас. Тонкий ошейник привычно холодил шею и напоминал, что необязательно сходить с ума, ощущая чужие эмоции в себе. И этот первобытный ужас был не чьим-то – его собственным.

Джейлей хрипел, солдат вдавливал ногу ему в спину и не позволял разогнуться.

– Что прикажете делать, ваше величество? – вкрадчиво спросил фельдмаршал Кахир Веласкес.

– Здесь только трое. И одна – не та, кого вы искали, – заметил король Иоганн.

От его железного голоса леденела кровь. Герсий содрогнулся. Джейлей притих.

– Я жду объяснений. Позже, – жестко добавил король Иоганн. Немного помолчал, поднялся с кресла-трона. – Фельдмаршал. Вы прекрасно знаете, что делать.

Ответ Герсию не понравился. Но заговаривать с королем было полным безумием.

– Сбейте с него это высокомерие, – когда всех троих грубо подняли, сказал король Иоганн.

Фельдмаршал Кахир Веласкес кивнул и коленом ударил Герсия в живот. Герсий резко выдохнул и инстинктивно согнулся. Солдат рывком заставил его распрямиться.

– Как прикажете, ваше величество. Будет исполнено.

Ирмтон Пини налил в бокал из толстого стекла красное сухое вино, вдохнул аромат, сделал глоток. Прикрыл глаза в наслаждении. На столе лежал заряженный револьвер. Он смотрел на него, иногда брал в руки, вертел и клал назад.

Шел второй день после стычки в доме номер тридцать четыре на улице Столлехен. Ирмтон Пини был уверен в своей правоте. Фельдмаршал Кахир Веласкес в его правоте засомневался, и по его приказу была совершена облава. Ирмтон Пини злился, а потому запивал гнев вином.

Если бы у фельдмаршала Кахира Веласкеса, считал Ирмтон Пини, было больше терпения, то он поймал бы не двоих, а всех пятерых. Девчонка, которую все видели впервые, не произвела на них никакого впечатления, она едва стояла на ногах и, по словам фельдмаршала Кахира Веласкеса, вряд ли протянет долго.

Мистер Эрвин Фрейр был заточен в изоляторе для тех, кто ждал суда и гадал о своей участи, которой никто не смог бы позавидовать. Ирмтон не был склонен к долгому обдумыванию перед принятием фатальных решений. Ему потребовалось всего лишь три бокала красного сухого вина, привезенного с Юга.

Он взял револьвер и вышел из кабинета. Вызвал водителя, сел в машину. Машина тронулась в сторону городского изолятора.

Охранники пропустили Ирмтона Пини без проблем и без вопросов. В Партуме ему, как и фельдмаршалу Веласкесу, никто не смел перечить, никто не смел его останавливать. За пределами столицы не все люди знали его лично, но здесь, в столице, он чувствовал себя если не королем, то кронпринцем.

Вооруженный охранник провел его к одиночной камере, где был заточен мистер Эрвин Фрейр. Ирмтон многозначительно посмотрел на охранника, и тот тихо вышел, прикрыв дверь. Ирмтон Пини закрыл дверь на замок, ключ положил в карман.

Мужчина в сером костюме поднял голову. Седых волос у него стало больше, и Ирмтон Пини подумал, что ему, возможно, не следовало приходить: мистер Эрвин Фрейр умер бы и без его помощи. Но Ирмтон уже прибыл. Остановить его никто не мог. А фельдмаршал Веласкес и судья, скорее всего, и так приговорили мистера Фрейра к смертной казни как сообщника особо опасных преступников.

Они молчали.

Мистер Эрвин Фрейр не двигался.

– На колени, – приказал Ирмтон Пини.

Мистер Эрвин Фрейр не подчинился.

Ирмтон Пини вытащил револьвер, навел его на голову мистера Эрвина Фрейра и снял с предохранителя.

– Я сказал, на колени! Живо!

Мистер Эрвин Фрейр вновь не подчинился. И Ирмтон Пини решил, что вставать на колени перед смертью вовсе не обязательное условие.

– Твоя дочь выбрала себя.

И нажал на спусковой крючок.

Продолжение следует…

От авторки

Прежде чем мы перейдем к благодарностям, хочу сказать, как удивительно много людей причастны к моему творчеству. Это чудесно. Вы все прекрасны.

В первую очередь я благодарна моей дорогой Кате, которая слушает все мои задумки, помогает с развитием сюжетов и персонажей/персонажек, предлагает свои идеи, а главное – всегда заинтересована в моем творчестве так же сильно, как я сама. Я благодарна за все предложения, правки, эмоции и просто разговоры. Я благодарна за терпение и выслушивание всех моих переживаний, молчаливого или наоборот – очень говорливого участия в каждой ситуации и проблеме, связанных не только с книгами, но и со мной.

Хочу поблагодарить потрясающую подругу Настю, которая вкладывается в мои книги не меньше меня и Кати, зачастую предлагает варианты развития событий, от которых невозможно отказаться, потому что они слишком крутые,