Шрифт:
Закладка:
И, словно проверяя себя, некромант шагнул прямо в золотистое сияние провала.
Он не должен был провалиться, бушующая сила вокруг подхватывала, словно птицу, восходящие потоки; однако стопа его нашла лишь пустоту. Взмах глефы, гномья сталь помогла направить безумствующую мощь и некроманта почти вышвырнуло обратно.
Нет, так дело не пойдёт!..
Ему казалось — Город греха уплывает, словно морской корабль, утопая в волнах золотистого пламени. Пирамиды и зиккураты отдалялись, над ними, почти невидимые во тьме, трепетали множества крыл — демоны готовились к следующей атаке.
Хотя непонятно, зачем им атаковать? Пришелец заперт на крошечном островке, плавающем в золотистом море; сияние над ним поднимается всё выше, поглощая мрачные острия обелисков.
«Вот теперь ты точно сможешь открыть себе дорогу», — грубый голос орка словно с трудом пробивался сквозь бурю.
«Теперь тебя тут точно ничто не держит», — подхватил гном, словно из дальней дали.
«Теперь ты начал верить — сказала Аэсоннэ, незримая среди волн золотого тумана. — Только теперь».
Словно услыхав её, незримые орды Хаоса ответили дружным рёвом. Конечно, Хаос-то он Хаос, а придумать что-то более упорядоченное, чем Город греха — огромную магомашину, исполинскую фигуру для творения могущественных чар — ещё постараться надо.
Или это сделали те, кто убедил Хаос подарить им силы, кто заверил его, что успех — поглощение этого мира — не за горами. Зачем Хаосу ещё один мир? — да просто потому, что иначе он не может, как огонь не может не пожирать лесной сушняк.
«Ты уже почти готов» — сказала Аэ, выступая из золотого сияния.
Точь-в-точь такая, как в тот день, когда они расстались. В той же курточке, узких брючках, с развевающимися жемчужно-белыми волосами.
— Нет, конечно же, меня здесь нет, — предостерегающе подняла она руку. — Да и сам рассуди, как могла бы я тут появиться? Ты вызвал меня, ты меня сотворил сейчас, потому что я нужна, нужна здесь и сейчас.
— Что ты говоришь? — вырвалось у него хриплое. — Как это «тебя здесь нет»?.. Вот же ты!..
— Потому что ты этого пожелал, — нахмурилась юная драконица. — Пожелал по-настоящему, впервые за все годы нашей разлуки.
— А где тогда настоящая Аэ?
— Я и есть настоящая, — пожала она плечами. — Ты захотел увидеть меня, и я пришла. Потом я уйду, вернусь… к себе. Там, наверху. Ты всё-таки до конца ещё не понял… Я — это она. Она — это я.
— Я это смог…
— Конечно, смог, — кивнула она. — И это, и многое другое.
— А когда мы договорим?..
— Я вернусь к себе. Аэсоннэ будет помнить всё, мы вновь сделаемся одним. Твоя дорога только началась, ты ступил на неё — только ступил, но уже хорошо, что перестал топтаться на пороге.
Назидательный тон драконицы раздражал.
— Я решу сам, Аэсоннэ, какую дорогу мне выбирать и когда.
Те дёрнула плечиком.
— Тогда тебе предстоит ещё много сюрпризов.
— Аэ… когда-то всё было совсем по-другому… — болело сердце, ныло тупо и неостановимо.
— Я выросла, — без улыбки сказала драконица. — Я больше не могу играть в маленькую девочку. Я никогда ей и не была — память крови не шутка. Но тебе так было легче и приятнее, и я играла. А теперь всё должно измениться.
— И мы должны быть вместе? Я человек, Аэ, не дракон.
— Ты то, чем ты хочешь стать. Трон свободен, осталось лишь подняться к нему по ступеням.
— Сколько слов и загадок, — криво усмехнулся некромант. — А Хаос меж тем послушно ждёт, пока мы с тобой договорим. Тоже играет? Тоже хочет куда-то меня «подтолкнуть»?
— Конечно, хочет, — пожала плечами Аэ. — Все хотят. Слишком многое от тебя зависит.
— И, похоже, все знают, что же именно от меня зависит, кроме меня самого.
— Нет, конечно. Иные думают, что знают.
— Хорошо, Аэ. Возвращайся тогда. Ты сказала мне всё, что могла сказать.
Драконица покачала головой.
— Нет. Сейчас здесь будет очень жарко.
— Ты поистине выросла, дочь. — Аэсоннэ поморщилась. — Ты играешь в собственные игры. Наверное, очень приятно чувствовать себя такой всезнающей, мудрой, изрекающей туманные запутанные пророчества?..
— Нет, очень неприятно чувствовать себя орудием, средством создания великого, — в тон откликнулась она. — Но… смотри, кажется, у нас гости.
Золотое сияние угасало, опускаясь и втягиваясь в избороздившие всё вокруг трещины. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись руины, залитые мрачным светом; клубящиеся тучи вели безумный хоровод над головами, и в них угадывались смутные фигуры; одна из них надвинулась, разорвала облачную пелену — гротескная фигура верхом на костяном драконе, череп, едва обтянутый кожей, провалы глаз. Он был очень далеко, этот всадник Хаоса (или же старательно под него подделывающийся), но лик его, голодный и пустой, Кэр Лаэда видел очень хорошо.
Большая игра продолжалась, и силы, что вели его в снах, когда в руках его горели огнём Алмазный и Деревянный мечи, решили, что настала пора им посмотреть в глаза друг другу.
— Как же я им всем нужен… — сквозь зубы процедил некромант. — А я хотел всего лишь защищать людей. Чтобы они не боялись погостов и кладбищ…
— Так не бывает, — отозвалась драконица. — В Эвиале мы, может, и хотели стать просто драконами, но отпущенная сила не давала. Так и ты.
Бушевавшая вокруг них буря меж тем стихала, сила вновь обрела прежнее течение, хаотическое, но всё-таки.
— Я должен знать, что они задумали, Аэ. Ведь не просто же вытолкнуть меня из этого мира!..
— У них много планов, — кивнула драконица.
— У кого «у них»? Ты их знаешь?
— Местные… средоточия силы.
— Как Древние Боги?
— Нет, — за жутким всадником Хаоса угадывалась целая кавалькада. — Я не скажу точнее, а память крови молчит.
