– Он не был моим отцом. Идите к черту!

Громко топая, Филип вылетел из комнаты.

Фокс последовал за ним. Как он уже убедился, пока шел к кабинету Тингли, все производственные помещения пустовали. Очевидно, традиции фирмы предписывали закрытие фабрики и офисов в день похорон, поскольку во вторник днем, когда кровь Тингли еще не успела застыть, работа не прекращалась ни на минуту. В приемной Фил взял с кресла свои плащ и шляпу, а затем повернулся и смерил Фокса далеко не дружеским взглядом глубоко посаженных глаз.

– Может, объясните, – ровным голосом попросил он, – зачем было затевать всю эту кутерьму насчет того, что я мог подмешивать хинин в распроклятые «лакомства»?

– Без особых причин. Так, разговор поддержать… – Фокс оглянулся по сторонам. – Но я действительно хотел и до сих пор хочу спросить вас кое о чем. Поскольку здесь, кажется, нет лишних ушей… и если только вы не предпочтете говорить где-нибудь в другом месте…

– Нет уж, мне и тут хорошо. Всем этим теперь владею я – в той же степени, в какой вы владеете Белым домом. Не томите, задавайте свой вопрос.

– Мне хотелось бы знать, где вы раздобыли десять тысяч долларов наличными, которые в понедельник пожертвовали на продвижение идей «РАБДЕН». Всего три дня назад.

Эффект это сообщение возымело существенный, хотя и несколько меньший, чем рассчитывал Фокс. Фил не побелел, не затрясся и даже не сильно изменился в лице, но от удивления его челюсть отвисла, а самоуверенности во взгляде поубавилось, и он внутренне приготовился к обороне.

– Как-никак десять тысяч – солидная сумма… – объявил Фокс. – Я решил, кто-то вручил ее вам в уплату за впрыскивание хинина в банки с помощью изобретенного вами шприца. На самом деле именно поэтому я спрашивал мисс Йейтс про ключ. Между прочим, я продолжаю молоть языком, только чтобы дать вам время прийти в себя.

– Я ведь просил… Они пообещали… – пролепетал Фил.

Фокс кивнул:

– Не держите на них обиды. Я угостил мисс Адамс коктейлями и вином, так что она даже не заметила, как проболталась. Есть и еще кое-что. Насчет вашей раздачи листовок на Сорок второй улице с семи до восьми часов вечером во вторник. Я знаю одного человека – честного, разумного и порядочного человека, – который видел, как без двадцати восемь вечером во вторник вы входили в это здание. И покинули его минут через семь-восемь. На вас был плащ, а поля шляпы были опущены. Вы пришли с востока, под дождем, а потом удалились в том же направлении. И при этом спешили…

– Наглая ложь! – прохрипел Фил; от его самоуверенности не осталось и следа.

– Не так громко. То есть вы отрицаете, что входили в это здание во вторник вечером?

– Само собой, отрицаю! Вы всего лишь пытаетесь… никто не видел… Как кто-то мог видеть, если меня тут не было?

– Далее, вы отрицаете и то, что в понедельник имели при себе десять тысяч долларов наличными. Так ведь?

– У меня были… я не признаю, что…

– Скорее всего, о них существует запись в графе прихода в бухгалтерской книге «РАБДЕН». Им известно об этих деньгах, и я сомневаюсь, что там захотят давать ложные показания под присягой. Вы ведь передали им эту сумму?

– Да! – Фил выпятил свой костлявый подбородок. – Передал.

– Деньги, которые получили от своего отца? Отчима то есть?

– Нет. То, где я их получил…

– Кто-то вручил их вам за манипуляции с хинином и консервами?

– Нет. То, откуда взялись деньги, не имеет никакого отношения к хинину, к этому бизнесу или к Артуру Тингли. Ничего больше я не скажу.

– Значит, вы отказываетесь объяснить, где их раздобыли?

– Наотрез. Еще как, черт подери, отказываюсь!

– Что еще вы можете сказать о своем визите сюда вечером во вторник?

– Ничего. Меня тут не было.

– Не упрямьтесь. Конечно, вы тут побывали. Приходили увидеться с Тингли и Гатри Джаддом.

Лишившись дара речи, Фил выпучил глаза в испуге и потрясении. Хриплые звуки, которые он издавал, могли нести или не нести какой-то смысл, но словами их было не назвать. Впрочем, затем в его выпученных глазах ярко вспыхнул внезапный яростный гнев, который заставил Фила задохнуться, странным образом вернув ему способность говорить:

– Боже, это же он! Он говорит, что меня видел? Но это неправда! Его там не было! Как бы он смог… – Челюсть Фила захлопнулась, словно мышеловка.

– Говорите потише, не то один из тех копов выйдет узнать, что происходит, – шепотом предупредил Фокс. – Джадд прибыл сюда за десять минут до вас и ушел опять-таки до вашего появления. Я говорю об этом прямо, потому что могу себе это позволить. Вас видел не Джадд, а совсем другой человек. А теперь расскажите, что видели и делали вы на протяжении тех семи или восьми минут, которые провели внутри.

Лицо Фила не дрогнуло. Его глаза – щелочки под навесом выступающих бровей – были презрительно сужены.

– Рано или поздно придется выложить все, – мирно и терпеливо произнес Фокс. – У вас есть отличный шанс рассказать сейчас, пока мы здесь вдвоем, и другого такого может не представиться. Войдя, вы сразу поднялись наверх?

Фил наконец открыл рот, едва слышно выдохнул:

– Меня здесь не было, – и снова закрыл рот.

– Теперь уже поздно, – потряс головой Фокс. – Упоминание о Джадде застало вас врасплох. Считайте, что уже проболтались.

– Меня здесь не было.

– Вы и правда надеетесь спрятаться в этой норке?

– Меня здесь не было. Никто меня не видел. Если кто-то утверждает обратное – это вранье.

– Очень хорошо, – пожал плечами Фокс. – Вот вам азбучные истины. Тингли был убит, и я работаю над этим делом. Как и полицейские, которым платят за это жалованье. Благодаря счастливой случайности и тому, что я не жалел ног, мне удалось собрать небольшую коллекцию фактов, которыми еще не успела завладеть полиция. До определенного момента я могу держать их при себе, но после это будет для меня не только рискованно, но и предосудительно. Я прошу вас рассказать, что вы делали здесь вечером во вторник, исходя из допущения, что Тингли убили не вы, а кто-то другой. Если это все-таки были вы, вам не остается ничего другого, кроме как отрицать свое появление здесь, и скоро… скорее всего, уже завтра… я почувствую, что обязан передать собранные факты полиции, и те выбьют из вас признание. Не воображайте, будто им это не удастся. Если же Тингли