и те и другие были вынуждены, обнеся стенами укрепления на своей территории, поставить в них стражу, чтобы дать убежище земледельцам. Нападая из них сплоченно на шайки разбойников или высмотрев какую-нибудь отколовшуюся часть большого войска, беспорядочную из-за презрения к противнику, как обычно бывает при сборе фуража, они их уничтожали. Им пришлось все неукрепленные части городов, которые можно было с легкостью захватить при помощи лестниц, обнести стенами и рвами, так как боялись внезапных нападений друг друга. 2. Особенно же в этом преуспел Тарквиний, который укрепил, привлекши множество рабочих рук, часть окружности города, что обращена к габийцам, расширив ров, повысив стены и разместив близко друг от друга башни: ведь казалось, что город был наименьше укреплен именно с этой стороны, в то время как по всей остальной окружности был достаточно надежно защищен и труднодоступен для врагов. 3. И, что обычно случается со всеми городами в затяжных войнах, когда из-за непрерывных вражеских набегов земля опустошается и не приносит плодов, уже грозили наступить как нехватка всякого продовольствия у тех и у других, так и жуткое отчаяние по поводу будущего. Но нужда в самом необходимом тяжелее давила на римлян, нежели на габийцев, и беднейшие из них, больше всех страдая, начали думать, что следует заключить договор с габийцами и завершить войну на тех условиях, которые те пожелали бы.

LV. Пока Тарквиний терзался из-за происходившего и не мог снести, чтобы война была позорно прекращена, но не в силах был ее продолжать, изобретая всяческие планы и прибегая к уловкам разного рода, старший из его сыновей по имени Секст сообщил одному только отцу свой замысел. Когда же отец согласился позволить ему действовать, считая дело дерзким и рискованным, но не невозможным, Секст притворился, будто он в размолвке с отцом по поводу окончания войны. 2. После того как Секста высекли по приказу отца на Форуме розгами, он, претерпев другие унижения, так что это стало известно всем, первым делом отправил самых верных друзей под видом перебежчиков, чтобы они тайно донесли габийцам, что он решил перейти к ним и воевать с отцом, если получит заверения, что они защитят его, как и прочих перебежчиков из Рима, и не выдадут отцу в надежде вражду с ним разрешить к своей выгоде. 3. Габийцы радостно выслушали речь посланцев и согласились не причинять им никакого вреда. Секст заявился во главе якобы перебежчиков из друзей и многочисленных клиентов, захватив с собой для большего доверия, что он говорит правду об измене отцу, много золота и серебра. К нему присоединялось немало из римских граждан, которые ссылались на то, что спасаются от тирании, и вокруг Секста сплотился уже сильный отряд. 4. Габийцы же подумали, что они получили большое преимущество, так как многие пришли к ним, и понадеялись на то, что спустя немного времени Рим будет им подвластен. Особенно их ввели в заблуждение предприятия отступника от отца, который то и дело совершал вылазки на римскую округу и приносил солидную добычу. Ведь отец, заранее зная, в каких местах он появится, обеспечивал ее, а также неохраняемость местности, и постоянно посылал к нему тех, кто должен погибнуть, выбирая из числа своих граждан тех, кого держал под подозрением. Из-за всего этого габийцы решили, что Секст им верный друг и храбрый военачальник, причем многие, кто был им подкуплен деньгами, подготавливали для него верховное командование.

LVI. И вот Секст, с помощью обмана и лжи став обладателем столь великой власти, тайно от габийцев посылает одного из слуг к отцу, чтобы тот сообщил Тарквинию о своей должности, которую он получил, и спросил у царя, как нужно действовать. 2. А Тарквиний, не желая, чтобы слуга узнал о том, что он велел сыну делать, провел этого вестника в сад, разбитый перед самым царским дворцом; а в нем как раз созрели маки, уже усыпанные плодами и готовые к сбору; проходя среди цветов, он всякий раз, если мак возвышался над другими, бил посохом по нему и сбивал головку. 3. Сделав это, он отослал вестника без всякого ответа, хотя тот много раз спрашивал. Как мне кажется, он напомнил о мудрости Фрасибула из Милета[538]: ведь и тот некогда тирану Коринфа Периандру[539], который через отправленного вестника вопрошал, как обрести самую сильную власть, на словах ничего не сказал, но, приказав пришедшему следовать за ним, повел его через поле, засеянное хлебами, где отламывал те из колосьев, что возвышались, и бросал их на землю, тем самым поучая тому, что наиболее влиятельных людей в городе нужно срезать и уничтожать. 4. И вот, когда Тарквиний проделал подобное, Секст, проникнув в замысел отца, т.е. что он приказывает уничтожить выдающихся габийцев, созвал толпу на народное собрание и, долго разглагольствуя о себе самом, заявил о том, что, вместе с другими прибегнув к их ручательствам, он подвергается опасности быть схваченным и выданным кое-кем отцу и что он сам готов сложить полномочия и желает покинуть город, прежде чем претерпит нечто ужасное, и при этом он оплакивал собственную судьбу подобно тем, кто и взаправду страшится за свою жизнь.

LVII. Так как толпа пришла в возбуждение и выспрашивала с большим пристрастием, кто же тот, кто собирается его выдать, он назвал известнейшего из габийцев — Антистия Петрона, который и в мирное время многократно и деятельно управлял государством, и не раз исполнял обязанности военачальника, а потому стал самым блистательным из всех сограждан; но так как сей муж защищался и уверенный в своей невиновности готов был подвергнуться тщательному обыску, Секст сказал, что желает обыскать его дом, отправив туда других, а сам останется в народном собрании, пока не возвратятся посланные для осмотра жилища. 2. А дело в том, что Секст подкупил серебром кое-кого из слуг Петрона, чтобы те, взяв подготовленные на его погибель письма, помеченные печатью отца, спрятали их в доме. Когда же отправленные обыскивать (ведь Петрон не возражал, но позволил обыскать дом), найдя укрытые послания, вернулись в народное собрание со множеством различных скрепленных печатями грамот, написанных Антистию, Секст заявил, что узнал печать своего отца, и велел одно из них дать его писцу для оглашения. 3. Написано же в нем было, что лучше всего выдать царю сына живым и получить обусловленную плату, если же Антистий не в силах будет сделать это, прислать отрубленную голову. И царь уверял, что и ему в ответ за услугу, и тем, кто ему помогает, помимо прочей платы