Шрифт:
Закладка:
На лугу, в стороне реки, видны были люди — целая цепь. Она медленно отходит к реке. Расстояние до нее — шагов шестьсот. Поручик Грабчик скомандовал: «Кавалерия в атаку»…
Ротмистр Манжетный скомандовал: «Шашки к бою»… Оглянулся на своих, а их всего человек шесть — восемь. «Где остальные?» — спросил он их. «Начальник отряда послал в деревню», — последовал ответ. Делать нечего: «Марш — марш»…
Понеслись. Не успели проскакать двухсот шагов, как из травы поднимается цепь человек в сорок. «Ну, конец: залп и прощай божий свет», — молнией проносится в мозгу Манжетного, но он скачет вперед и неистово кричит «Ура!».
Белые конники подскакали к цепи. Стрельбы нет. Красные стоят, подняв руки, а винтовки их на земле… Ротмистр приказывает им отойти от винтовок на 50 шагов, оставляет около них двух всадников, а с остальными несется дальше. На душе стало сразу легче…
Вторая цепь, и та же картина… Осталось всего трое: ротмистр Манжетный, его вестовой и ахтырский гусар, штабс-ротмистр Гусев… Последний пришпорил коня и стрелой помчался к реке. У ротмистра Манжетного конь завяз в болоте. Пришлось спешиться. Кое-как выбрался. Сел на коня — и к реке…
На берегу Гусев, держа коня в поводу, целится из карабина в какого-то человека, стоящего по пояс в воде с сапогами на плечах.
— Это Пичугин, — говорит Гусев.
Кубарем скатился с коня в воду Манжетный. Пригрозил пистолетом и за шиворот вытащил на берег «господина с сапогами». Обыскали. По документам действительно Пичугин…
Но тут белым бойцам пришлось пережить несколько жутких минут: речка неширокая, всего шагов сто, поросшая по тому берегу кустарником, в котором ясно видны были люди и винтовки. Берег же, на котором находились белые, был низкий и шагов на двести ни одного кустика.
Ведут Манжетный с Гусевым пленного, а сами так и ждут стрельбы в спину. Готовы, кажется, были превратиться в мышь, чтоб не служить мишенью… А главное, они были в этот момент беспомощны: всего двое, так как вестовой вел лошадей… Наконец добрались до кустов. Тут еще раз обыскали пленного. Нашли у него пистолет «стейер», который, как трофей, взял Гусев. (Между прочим, из этого «стейера» штабс-ротмистр Гусев вскоре застрелился под Далматовом, будучи раненным в обе ноги.)
Все пленные стояли кучей там, где их забрали конные. Красные находились под охраной шести всадников. Пехота же белых не пожелала мочить ноги и наблюдала за всей этой картиной с дороги. По приказанию ротмистра Манжетного бывший красный начальник построил бывших своих подчиненных, а ныне пленных, скомандовал и повел их на дорогу. Сделал это он, конечно, не сразу, сначала отнекивался, но потом, после нескольких убедительных слов, исполнил требование.
Подошли к отряду. Пленных стали допрашивать. Пичугин оказался бывшим солдатом лейб-гвардии Преображенского полка. Кроме него, среди пленных оказался один видный большевик — военрук, в прошлом сиделец казенной винной лавки. Остальные же были мобилизованные. Первых двух арестовали, а остальным было приказано разойтись по домам. Человек пять из пленных тут же изъявили желание поступить в отряд белых и были приняты. Отряд вернулся в село. Так без потерь курганцы приобрели от противника около 150 винтовок, в которых чувствовался такой недостаток у белых. Пичугин же и военрук на обратном пути отряда были расстреляны, ибо таковое решение вынесли на совещании старшие офицеры отряда.
Заканчивая описание первых действий Курганского добровольческого отряда в районе родного города, хочется отметить, что данные, на первый взгляд не заслуживающие особого внимания мелочи организационной и боевой работы белых все же характерны. Следя за действиями Курганского добровольческого отряда, мы видим, в какой обстановке и при каких условиях создавались вооруженные силы Белой Сибири, что являлось их кадром и какого рода трения пришлось перебороть на местах отдельным белым отрядам, прежде чем, будучи руководимыми единой волей, устремиться на запад в борьбе за свободу России.
Освобождение Западной Сибири
Как видно из предыдущего, весь участок Великого Сибирского пути от ст. Миас (что западнее Челябинска) до ст. Тайга (что близ Томска) к 10 числам июня месяца находился в руках противобольшевиков. Освобожденная территория в эти дни представляла собою не столь более или менее обширный плацдарм, сколь длинную и узкую полоску, которую противник мог легко прорвать во многих местах. Поэтому неотложной задачей противобольшевиков являлось распространение их власти на близлежащие районы.
С первых дней своего выступления чешское командование стало торопить русских, настаивая на немедленном выдвижении в боевую линию только еще создающихся русских отрядов. Настояния эти чешское командование обосновывало на необходимости использовать создавшуюся обстановку: захватить почин в свои руки и нанести не успевшему опомниться врагу сокрушительные удары. Но с другой стороны, целесообразно ли было ввести в действие еще не сорганизованные как следует части? Военная наука самым категорическим образом восстает против этого. Но она также и не разрешает понапрасну тратить время. «Не давай опомниться врагу, бей его кулаком, но не растопыренными пальцами». Одно положение как бы отрицает другое. Приходилось искать среднее решение, кое в итоге дало бы наибольший плюс. И вот для разрешения положения в июне 1918 года требовались глубокий и быстрый ум, твердая непоколебимая воля и опыт великана военного дела. Этого не было. Военачальники противобольшевиков были молодые, правда, доблестные офицеры, водившие с успехом свои части в бой, но знаний и опыта особых у них не было, и они не были даже полностью объединены, так как во главе стояли два командующих, два штаба… Перед чехами стояли их задачи: установление связи между всеми чехословацкими отрядами, очищение пути на восток и, наконец, создание Восточного противогерманского фронта. Перед русским же командованием стояли иные задачи: захват жизненных центров страны, полное ее освобождение, и только после этого можно было бы говорить о воссоздании Русско-Германского фронта.
На этой почве с первых же дней совместной работы между чешским и русским командованиями возникли трения. Одним казалось, что их соратники медлят, не проявляют должной дееспособности, тратят понапрасну время. Другие же считали, что их союзнички делать сами ничего не хотят, а лишь стремятся укрыться поскорей за спины своих друзей-братьев. Немало усугубляли дело также, конечно, и личные бестактности некоторых руководителей как той, так и другой сторон.
* * *
Потратив в общем до двух недель на создание частей (срок,
