белую гриву, похожую на тонкие шелковые нити, я почувствовал себя опустошенным. Мне казалось, что я только и делаю, что бегу, выбиваюсь из сил, но каждый раз превозмогаю себя и снова бегу, но на самом деле не продвигаюсь ни на миллиметр. А то и вовсе — откатываюсь назад от своей цели. Хотя какая у меня цель? Есть ли она вообще? Я просто Хранитель и выполняю приказы командования. Как там сказала Рысина — я должен сделать для Империи что-нибудь хорошее? Убийство единорогов точно никак не помогает моей стране. И уж тем более никак не меняет мир в лучшую сторону. Все это бессмысленно. Над Сарнаутом довлеет вполне реальная угроза, а я вместо того, чтобы бороться с демонами, как маньяк бегаю по лесу и убиваю ни в чем неповинных существ. И все это в попытке обрести какую-то «Веру»!

— Бред…

Если во мне еще и были крупицы этой самой Веры, то сейчас они растаяли окончательно. Усталость и апатия давили на плечи. Я лег прямо на стылую землю и положил голову на спину единорогу — она еще была теплой.

— Прости, дружище, я не хотел тебя убивать, — произнес я, уставившись в небо, едва выглядывающее сквозь ветви деревьев и стремительно наливающееся чернотой. — Я снова в тупике. Не знаю, что делать… Думал, ты мне подскажешь.

Но единорогу уже не было дела ни до меня, ни до того, кто его проклял. Зосима сказал, что на моих руках много крови. Я не считал себя плохим, не собирался заниматься самобичеванием и оплакивать каждую свою жертву, потому что каждый раз поднимая меч, я точно знал, ради чего это делаю! Но сейчас у меня не было никакого оправдания. Зачем Схимник послал меня сюда? Бессмысленное убийство не рождает во мне Веру, а только разрушает ее.

Больше никаких единорогов! Нужно забирать своих друзей, возвращаться назад и искать иные пути… С этой мыслью я начал погружаться в полудрему.

Шорох выдернул меня из вроде бы неглубокого сна не сразу. Какое-то время я слушал его, одновременно пребывая где-то у Пирамиды Тэпа на Асээ-Тэпх, и проснулся лишь когда почувствовал дыхание на своем лице.

Я так и не понял, как подпустил к себе кого-то так близко, и почему меня это нисколько не напугало. Большие черные глаза, в которых я даже видел собственное отражение, глядели пристально и с интересом. Единорог склонился так низко, что его грива коснулась моего лба и мне стало щекотно. Неосознанно я протянул руку и погладил его по голове. Наши взаимные гляделки продолжались несколько секунд, пока я пытался сообразить, как он мог воскреснуть, ведь животные умирают только один раз… Потом до меня дошло, что убитый мной единорог все еще мертв, а этот, ласковый, пришел сам и не проявляет агрессии. Может, не все они прокляты?

— Не бойся, я тебя не трону, — зачем-то сказал я, ведь он меня и не боялся.

Гладить его было приятно. Шелковая грива скользила сквозь пальцы, и это странным образом успокаивало мечущиеся мысли. В таком полутрансе я просидел довольно долго, пока из подсознания на передний план не выплыло понимание, что что-то давно уже греет мне грудь под рубахой. Я полез за пазуху и вынул амулет Зосимы — теплый, испускающий мягкое, золотистое свечение. В какой момент он изменился? Значит ли это, что он наполнен той самой, непонятной мне «Верой»?

Разглядывая крохотное солнце на своей ладони, я вскочил на ноги. Разве я сделал что-то особенное?! Хотя стоит ли искать ответы, если все равно не понимаешь сути происходящего? Слова Схимника так и остались для меня просто словами, в которых трудно что-то для себя усвоить.

— Вера! Твоя Вера спасла одного единорога — может спасти она и весь Эльджун! — воскликнул Зосима, едва я появился в поле его зрения, но еще до того, как я показал ему амулет.

С одной стороны, его рассуждения об эфемерных вещах раздражали, с другой… откуда он все знает?!

— Я ничего не сделал.

— Ты сделал многое. Веришь ли ты в это? Амулет теперь полон твоей Веры, он может очистить и проклятое Место Силы в Краю Вечной Ночи. Ступай туда, Никита!

— То есть как это — «ступай»? — оторопел я. — Во-первых, туда можно добраться только на корабле…

— Есть более короткий путь, я укажу тебе его. Ты должен освободить Эльджун! Очистить от заразы!

— …во-вторых, по словам торговцев, там полно демонопоклонников и демонов!

— На Краю не осталось ни единой доброй души аль невинного неразумного зверя. Никто не ведает наверняка, что тебя там ждет. Не ведаю и я. Но, дабы достигнуть его, не одна Вера тебе понадобится — сила рук, ловкость ног, острота ума…

— Вот спасибо, что предупредили, а то я уж хотел помолиться и в путь!

— Пошел бы я с тобой, Никита, стремится туда моя душа, но не слушаются ноги. Все, что я могу, — благословить тебя! — продолжал Схимник, будто не замечая моего ехидного тона.

— Вы что это серьезно? Я должен один пойти в Край Вечной Ночи, прямо в лапы к демонопоклонникам, чтобы очистить Место Силы? Я правда похож на идиота?! Это же… бред!

— Веришь ли ты мне? Веришь ли ты в себя? Веришь ли ты в свою правоту, в искренность своих помыслов и в твердость намерений?

— Верю, но… Послушайте, если я искренне и твердо вознамерюсь научиться летать и сброшусь с аллода, вера не поможет мне в полете отрастить крылья. Я совершал достаточно глупых поступков, и некоторые из них закончились для меня печально.

— Ты умер.

— Вот именно!

— Но ты убил демона…

— Мне помогли водяники! И они достали мое тело со дна. Даже если мне предлагается геройски погибнуть в Краю Вечной Ночи, ведь там спасать меня будет уже некому, каковы шансы, что я хотя бы просто доберусь до места в одиночку?

— Ты доберешься. И ты вернешься назад. Верь мне, Никита! Сомнения гложат твое сердце, но дорога у тебя длинная. И даже смерть твоя не была случайной, ведь настоящий путь извилист… Не было тебя еще на свете, когда сражался я в Великом Астральном Походе. Долго я этим гордился, но вижу теперь, что у каждого свой Великий Поход. И неизвестно еще, чей путь доблестней… Ступай!

Нет, Зосима не гипнотизировал, я не чувствовал вторжения в разум, как это бывало, когда