Златоуст отличался необыкновенной ревностью и трудолюбием в деле проповедничества; как в Антиохии, так равно и в Константинополе он весьма часто, едва ли не ежедневно, проповедовал, посвящая значительную часть времени тщательной предварительной обработке своих Бесед[1050]. Высокое достоинство проповедей Златоуста Вильмен изображает в следующих словах: «Его проповедь, ученая, но общедоступная (populaire), почти всегда увлекает слушателей картинами наличной действительности, имеющими связь с обстоятельствами их жизни. Внимательный ко всему тому, что может волновать или увлекать Антиохию, он является общенародным советником в этом городе, в то же время будучи руководителем и утешителем всякой верующей души»[1051]. Златоуст никогда не терял из виду практической цели проповеди. «Когда он не мог своим словом принести пользу, то весь свой труд считал потерянным, одобрение своих слушателей ничего не стоящим, а их слезы бесполезными. Для достижения же практической цели проповеди нужно избирать такие предметы и заниматься обсуждением таких пунктов, которые или особенно способствуют исправлению слушателей, или препятствуют ему. Златоуст предпочитает второй путь, неустанно трудясь над изображением всей жизни своего времени в разнообразнейших отклонениях ее от нормы»[1052]. Если прибавить к этому, что жизнь Златоуста стояла в тесной связи и в полной гармонии с его проповеднической деятельностью, то нам понятно будет то внимание, которое оказывали слушатели Словам и Беседам знаменитого церковного витии, то увлечение его красноречием, которое переходило иногда должные границы[1053].

Из краткого обозрения учительной деятельности трех вселенских святителей мы видим, что они затрагивали в своих проповедях все те вопросы, которые представляли для их слушателей жизненный интерес, от разъяснения и освещения которых с христианской точки зрения зависели и правая вера, и добрая нравственность, равно как, до некоторой степени, спокойствие и благополучие в жизни общественной.

Притом горячее воодушевление, неподдельная искренность и глубина чувства, которыми запечатлены их Слова и Беседы, не оставляют места для сомнения в том, что они действительно близко принимали к сердцу нужды своих пасомых, выше всего ставили заботу об их нравственном усовершенствовании и спасении. «Господь Иисус Христос послал двенадцать учеников на проповедь по тому же чувству жалости к народу, по которому Он питал голодных хлебом и исцелял больных», – читаем у профессора Тареева[1054]. Таким образом, дело проповеднического служения по существу своему должно быть делом сострадания и любви к ближним так же, как насыщение голодных, вспомоществование бедным и больным, посещение заключенных, с тем различием, что оно имеет целью утолять голод и исцелять болезни духовные: оно есть дело милости духовной. Пастырю-проповеднику недостаточно знать и любить евангельскую истину[1055], но необходимо быть проникнутым любовью к своей пастве, слушающей его учительное слово. Пастырско-проповедническая ревность святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, как мы можем убедиться из истории их жизни и деятельности, доходила до забвения личных интересов, до самопожертвования, до мученичества. Далее: «Совершеннейший способ учения, по словам св. Иоанна Златоуста, тот, когда и делами и словами приводят поучаемых к той блаженной жизни, которую предписал Христос»[1056]. Проповедь, стоящая в живом отношении к действительности, естественно, должна находить себе подтверждение в жизни проповедника. Жизнь трех вселенских святителей во всем согласовалась с тем учением, которое они предлагали своим слушателям, а потому они могли смело и настойчиво призывать их к исправлению жизни и, в потребных случаях, обращаться к ним со словом обличения. Обличая роскошь и суетность, неумеренность и чревоугодие, сами они были образцами скромности и воздержности. Располагая богатых к делам милосердия, они первые подавали пример благотворительности, учреждая больницы и странноприимные дома, жертвуя на бедных все свое состояние.

Неудивительно, что поучения поименованных святителей, как проповедников, высокоодаренных от природы, славившихся благочестием и добродетельной жизнью, отличавшихся необыкновенным усердием к своему пастырско-проповедническому служению и внимательностью к нуждам современного им общества, привлекали большое число слушателей и много способствовали искоренению господствовавших в то время заблуждений и пороков и возвышению нравственного уровня верующих. Неутомимая и самоотверженная учительная деятельность трех великих святителей сопровождалась благими последствиями не только для немногих избранных лиц, их учеников и подражателей, но и для всех их пасомых и для современников вообще[1057]; и не только для них, но и для христиан всех последующих пятнадцати веков, почерпающих уроки веры и благочестия из тех Слов и Бесед вселенских учителей, которые были записаны и таким образом сохранились до нашего времени.

III

В руках наших пастырей – средство религиозно-нравственного воспитания русского народа: через церковную проповедь они могли бы оказать могущественное и благодетельное влияние как на массы религиозного по существу, но не наставленного должным образом в истинах веры простого народа, так и на «ищущую Бога» и на зараженную религиозным индифферентизмом интеллигенцию. «В нашем отечестве, – пишет преосвященный Амвросий, – более тридцати тысяч церквей как готовых народных училищ, еще более того учителей, облеченных авторитетом проповедников Христовой истины и доверием народа; в их распоряжении и дни и часы народных собраний»[1058]. Но именно церковная проповедь в настоящее время находится у нас в крайне неудовлетворительном состоянии. Раздаются жалобы на недостаточность и бездейственность церковной проповеди со стороны небезразлично относящихся к вопросам религии и Церкви мирян, признают печальное состояние проповедничества многие из наших пастырей и архипастырей, наши сектанты-рационалисты смело и решительно обвиняют православное духовенство в косности и пренебрежении долгом учительства. Наши пастыри вообще редко поучают народ с церковной кафедры, но этого мало: и то, что предлагается народу в поучение, не возбуждает интереса, не привлекает внимания посетителей храмов, не оказывает должного влияния на нравственное состояние верующих; проповеди не везде хотят слушать, особенно люди образованные[1059]. Следовательно, не в том одном вина наших пастырей, что они мало занимаются делом церковного учительства, а и в том, что их учительное слово не соответствует запросам слушателей, что оно страдает недостатком современности; в том, что наши пастыри нередко намеренно уклоняются от жгучих вопросов современности, полагая, что для церковной кафедры удобнее и безопаснее область отвлеченно-догматических, церковно-исторических и обрядовых вопросов. «Самое главное, – говорит В. А. Тернавцев, – проповедники Русской Церкви в христианстве видят и понимают один только загробный идеал, оставляя земную сторону жизни, весь круг общественных отношений пустым, без воплощения истины. Эта односторонность и мешает им стать ловцами человеков (Мф. 4:19) наших дней»[1060]. Необходимо заметить еще, что, не удовлетворяя требованию современности, не считаясь с насущными нуждами слушателей, наши проповедники часто упускают из вида и основную цель проповеднического служения и забывают, что предмет христианской проповеди – раскрытие евангельского учения о