Статья не вызвала неприятностей. Напротив, снова Константину Ивановичу позвонили Воронов и Полянский и попросили дать обстоятельную записку по результатам наших дискуссий с конкретными предложениями к пленуму ЦК. И мы такую записку дали. <…> После пленума у нас состоялось партийное собрание. Зародов выступил очень взволнованно, немного торжественно, говорил, как здорово сельскохозяйственный отдел провел всю эту дискуссию, как здорово, что целых шестнадцать наших предложений (это по его подсчетам) было принято и непосредственно вошло в документы пленума[972].

Однако такое внимание означало, что журналисты или издание могли оказаться неудобными или даже стать разменной монетой как в борьбе политических тяжеловесов, так и в борьбе политических кланов, апеллирующих к своим политическим патронам. Тот же Волков в ноябре 1965 года лишился своего поста в редакции «Советской России» в результате конфликта российского предсовмина Геннадия Воронова и главы бюро ЦК КПСС по РСФСР (и, как уже говорилось, одного из ближайших политических партнеров Брежнева) Андрея Кириленко. Поводом стала рекомендация в его статье дать возможность председателям колхозов самим определять — доращивать ли им (то есть продолжать откармливать) скот в зимний период или пускать на мясо, если это экономически обусловлено[973].

В другом случае «под каток» попал и сам экономический обозреватель «Правды» Геннадий Лисичкин. До 1967 года он работал в «Известиях» и затем ушел в главное партийное издание по приглашению Волкова и Зародова[974]. В 1967-м после публикаций о ситуации в сельском хозяйстве Ставрополья он подвергся атакам со стороны первого секретаря крайкома Леонида Ефремова, который обвинил его в «чрезмерном преувеличении роли закона стоимости и связанных с ним категорий и в принижении роли централизованного планирования». Лисичкин подвергся критике в различных СМИ, но в итоге Отдел пропаганды ЦК КПСС спустил кампанию на тормозах[975].

И, наконец, журналисты со своими идеями, обобщениями материала, попытками теоретизации в текстах, рассчитанных на массовую аудиторию, и научными работами, которые некоторые из них стали защищать в 1970–1980-е годы[976], заходили на территорию, на которой «паслись» и которую контролировали «идеологические жрецы», то есть экономисты-теоретики, не имевшие, как правило, собственного практического опыта работы в экономической сфере и отстаивающие схоластические построения марксистской «ленинско-сталинской» экономической школы. Некоторые из них имели (как отчасти написано в предыдущем параграфе) прогрессистские взгляды, однако многие отстаивали куда более консервативные позиции. О них мы поговорим в следующей главе.

Геннадий Лисичкин приводит и еще один важный довод в пользу общественно значимых публикаций специалистов. Одно дело, когда борьба между группами экономистов шла в их собственной среде, другой вопрос, когда поднимаемые ими вопросы, провоцирующие обсуждение, выносились на широкую публику. Говоря о своих статьях по экономической тематике, он вспоминает:

С такой статьей я не мог прийти, скажем, в «Вопросы экономики» или в любой печатный орган, который находился под наблюдением ученых. Ведь ученые — самые нетерпимые люди, потому что каждый (и это так и положено) считает себя носителем истины в конечной инстанции. Все статьи обычно рассылаются членам редколлегии. Предположим, пришла бы моя статья Гатовскому, директору Института экономики, или тому же Кронроду — они бы ни за что ее не пропустили, ибо это не соответствует их убеждениям. И к тому же — официальной доктрине. Поэтому инициатором такой «драки» мог быть только человек со стороны, и не специальный журнал, а газета, редактор которой на что-то решился. Умные люди говорят: «Это слишком серьезный вопрос для того, чтобы поручать его решать специалистам»[977].

От экономической публицистики к разгрому Института экономики в 1971 году

Когда-нибудь, впоследствии, потом,

но даже в буквари поместят строчку,

что сделанное скопом и гуртом

расхлебывает каждый в одиночку.

(Игорь Губерман)

Однако у прогрессистов были и прямые политические противники в их собственной журналистской среде. Так, группой, противостоящей группе Волкова в «Правде», стало идеологическое окружение Федора Кулакова. Его группа базировалась вокруг газеты «Сельская жизнь». Среди ведущих фигур в числе аграрных консерваторов были помощник Кулакова Николай Заколупин (1920–1975), заместитель главного редактора (1960–1965), главный редактор «Сельской жизни» (1971–1975); главный редактор «Сельской жизни» (1962–1971) Петр Алексеев (1913–1999); заместитель заведующего Сельхозотделом аппарата ЦК КПСС (1963–1969), затем академик и вице-президент ВАСХНИЛ (1969–1983) Виктор Панников (1914–2012)[978].

В отличие от типичных «идеологических жрецов», о которых речь пойдет ниже, эта группа представляла собой людей с реальным опытом работы в политической сфере — все трое по несколько лет проработали в аппарате ЦК КПСС, занимали крупные должности в сфере практической работы. Достаточно сказать, что тот же Алексеев был в 1970-е годы поочередно главным редактором «Советской России» (1971–1976) и «Известий» (1976–1983). При этом они были малообразованны по сравнению со своими прогрессистки настроенными оппонентами со значками столичных университетов в петлицах. Образование Заколупина и Алексеева ограничивалось ВПШ (в случае Алексеева — заочной)[979]. Панников окончил малозначительный Горьковский сельхозинститут, правда, продвигался по академической линии и успел побыть его ректором, прежде чем попал в ЦК КПСС[980]. Но главное — они представляли в средствах массовой информации Федора Кулакова, который набрал силу в конце 1960-х, и влиятельного помощника Брежнева Виктора Голикова — неосталиниста с политическими амбициями. Голиков, окончивший исторический факультет Ростовского университета, считал себя компетентным в сельскохозяйственных вопросах, поскольку в 1956 году защитил диссертацию по вопросам сельскохозяйственной кооперации в 1920-е годы и в последующие десятилетия опубликовал об этом три книги[981]. Лоббировал Голиков и более актуальные экономические темы: так, например, в цитировавшейся выше записке 1974 года он настаивал на недопустимости повышения цен для населения[982].

Неформальный союз Голикова и окружения Кулакова позволил антисемитам, консерваторам и неосталинистам руками «молдавского клана», точнее Отдела науки ЦК КПСС под руководством Сергея Трапезникова, разгромить в 1971 году Институт экономики АН СССР, входивший в неформальную зону влияния Румянцева.

Историк Института экономики Татьяна Кузнецова пишет:

В 1967 г. под редакцией работника ЦК КПСС к. и. н. В. А. Голикова вышла книга «Итоги и перспективы», основной пафос которой был направлен против экономистов, допускающих «совершенно нетерпимые попытки с позиций „науки“ развенчать принципы новой экономической политики партии в области сельского хозяйства». Среди тех, кто критиковался в этой книге, были в основном сотрудники Института, и прежде всего В. Г. Венжер. В чем же они обвинялись? В том, что считали «единственным регулятором в экономических связях государства с колхозами… цены и конъюнктуру рынка»; в том,