этого они сильные, поспешные. Я вскрикиваю, едва сдерживаясь, чтобы не поцеловать его в ответ. Он притягивает меня ближе и обхватывает руками мои бедра. Одним движением Дориан поднимает меня до тех пор, пока я не обвиваю ногами его талию. Обнимая его за шею, я провожу пальцами по его голове. Он уносит меня подальше от края утеса, туда, где растет густая и высокая трава. Там Дориан укладывает меня на землю. Лихорадочными движениями мы тянемся к пуговицам на рубашках друг друга. Я снимаю его рубашку первой. Дориан дает мне всего лишь мгновение, чтобы насладиться его красотой, обнаженной кожей в свете луны, бледными узорами шрамов, изуродованной плотью плеча, розовыми царапинами на груди в тех местах, где Зара успела царапать его своими когтями. После этого он сосредотачивается на пуговицах моей рубашки, целуя каждый дюйм обнажающейся кожи. Я провожу руками по его плечам, рукам, но замираю, наткнувшись на перевязанное горло.

Мой разум проясняется ровно настолько, чтобы я смогла сказать:

– Ты уверен, что я не причиню тебе вреда?

Дориан с ухмылкой отстраняется.

– Уверен.

– Но ты ранен.

– Не настолько, чтобы остановиться. – На этот раз замирает он. Выражение его лица становится серьезным. Нахмурившись, Дориан добавляет: – Если только ты не хочешь, чтобы я остановился.

Может, так будет лучше. Может, мне следует подавить свое желание прямо здесь и сейчас. Может, я слишком грешна, раз хочу продолжить начатое, даже зная, что таит в себе завтрашний день. Но, как я уже говорила, я не из тех фейри, что ищут спасения.

В ответ я расстегиваю оставшиеся пуговицы и сбрасываю с себя рубашку. Приподнявшись на локтях, я смотрю на Дориана, пристальным взглядом приглашая его отказать мне.

Он не отказывает. Вместо этого он касается губами моего плеча, скользит руками по моему животу, вдоль ребер. Дориан обводит языком изгиб моей груди. Достигнув вершины, он облизывает ее. Я откидываю голову назад, выгибаясь от острого ощущения. Слишком быстро оторвавшись от моей груди, Дориан целует меня в середину живота. Я уже расстегиваю брюки, когда его губы прикасаются к тому месту, где был ремень. Освободившись от своих штанов, я цепляюсь за его, расстегиваю застежки и спускаю их вниз. Мой взгляд прикован к тому, что скоро останется обнаженным, пульс стучит у меня в ушах. Затем губы Дориана возвращаются к моему животу, опускаются ниже. Ниже. Еще ниже.

Поцелуями Дориан дразнит внутреннюю поверхность моих бедер, заставляя меня изгибаться. Следующее прикосновение его губ, прямо под моей расплавленной сердцевиной, застает меня врасплох. Я напрягаюсь от удовольствия, от вульгарности и неприличия происходящего. К его губам присоединяется язык, медленно и томно пробующий на вкус те места, о которых я и не подозревала. Когда своим дьявольским языком Дориан вызывает во мне невообразимые ощущения, я расслабляюсь. Это чувство почти невыносимо, но почему-то его недостаточно. Я начинаю двигать бедрами, стремясь к чему-то более глубокому, сильному.

Я знаю, что мне нужно.

Положив руку ему на плечо, я мягко отталкиваю Дориана. Он повинуется, и я переворачиваю его на спину. Оседлав его бедра, я провожу руками по его груди. Я так сильно хочу поцеловать каждый дюйм его тела, как сделал он для меня. Однако это кажется слишком большим риском. Я никогда не осмеливалась испытать пределы действия моего смертельного поцелуя. Даже будь это иначе, с тайным проклятием Нимуэ, существует шанс, что я убью Дориана, поцеловав его куда угодно. Я прикусываю нижнюю губу, просто чтобы напомнить себе о самоконтроле. Затем, медленно опускаясь, я позволяю Дориану заполнить меня.

Мы возвращаемся к медленному темпу. Наши глаза встречаются, и я чувствую себя по-новому уязвимой. Дориан видит меня, любит. Когда я прижимаюсь к нему, мое дыхание прерывается. Знакомясь с новыми ощущениями, его обжигающим взглядом, стуком моего сердца, я смотрю, как приоткрываются губы Дориана. Как только мы находим нужный ритм, нас накрывает новая волна обжигающей страсти. Дориан сжимает мои бедра. На случай если желание полностью завладеет нашим разумом, я стараюсь держать спину так прямо, как только могу, чтобы он не смог дотянуться до моих губ. Откидывая голову назад, я закрываю глаза. Я чувствую, как Дориан меняет позу, и мои ресницы, затрепетав, открываются. Он приподнимается, чтобы сесть. Поддерживая меня за спину, он прижимается своей грудью к моей. Ощущение его теплой кожи на моей груди заставляет меня содрогаться, а новая поза переводит мои ощущения на новый уровень. И все же…

– Дориан, – выдыхаю я. – Нам не стоит слишком приближаться друг к другу. Это опасно.

Он притягивает меня ближе и замирает, когда наши губы находятся всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Всегда испытывал слабость к опасности. Хорошему боксеру следует знать, как избежать удара противника.

– Мой удар может тебя убить.

– Ничего подобного не случится.

– Откуда ты знаешь? Я могу закрыть глаза и случайно коснуться своими губами твоих.

– Тогда держи глаза широко открытыми. Смотри на меня. – Он двигается подо мной, одной рукой лаская мою спину, а другой – мою грудь.

С моих губ срывается стон, и мы начинаем двигаться быстрее. Для меня в новинку смотреть Дориану в глаза так близко, пока мы продолжаем наш танец. Это странно, интимно. Ни один его вздох не ускользает от моего внимания, ни один стон не издается без того, чтобы я не увидела его отражения в глазах. От этого моя страсть переходит на совершенно новый уровень. Скорее всего, то же самое происходит и с Дорианом. Каждый раз, когда мои губы приоткрываются, каждый мой стон усиливает его желание. Я с точностью вижу момент, когда он подходит к краю удовольствия. Этого достаточно, чтобы я достигла своего. Дориан сжимает мои волосы в кулак, и я подношу руку к его подбородку. Освобождение обжигает меня изнутри, глубже, чем когда-либо прежде. Это чувство равносильно только теплу в моей груди, любви, которая исходит из глубины моего сердца, бьется с каждым его ударом, ревет в моей крови, как свирепый поток.

Давление нарастает все глубже и глубже, умоляя об освобождении, и я чувствую, как оно искажает выражение моего лица. Дориан видит это, его лицо принимает тоже выражение, словно зеркало. Как раз в тот момент, когда мне кажется, что я больше не могу выносить ни радости, ни любви, ни вероломного удовольствия, я со стоном расслабляюсь. Дориан не может не последовать за мной, его собственное освобождение настигает мое, как своего рода гонка или битва, в которой мы оба окажемся победителями. Мы продолжаем смотреть друг другу в глаза, пока дрожь страсти проходит по нашим телам. Выражение его лица – самое прекрасное, что я когда-либо видела.

Нам требуется несколько