Минута, вторая. Напряжение продолжает давить на плечи… Молчит, а меня уже выворачивает наизнанку. Что он хочет сказать? Господи, да пусть он уже хоть что-то скажет!

— Свет мой, ты слишком очаровательная, особенно, когда готовишь на моей кухне и в моей одежде… Это меня провоцирует и одновременно умиляет, — шаг ближе, и я, не выдержав, всадила нож в деревянную досточку для нарезки.

Поворачиваюсь к нему лицом с диким взглядом, пытаясь донести до него одну простую истину — я на пределе.

— Вадим, если ты сейчас же не перестанешь меня раздражать… — на мой угрожающий тон, он издевательски поднимает бровь, насмехаясь, — будешь спать возле камина на шкуре! — твёрдо произнесла я, словно моё слово имело значительный вес.

— Забавно. Но, разве, ты не выгнала меня из моей же спальни ещё утром? — задумчиво тянет Волков, а его ухмылка расплывается быстрее, чем я осознаю свой прокол. — В таком случае мне уже нечего терять, — он не подходит, а подкрадывается, как какой-то хищный зверь, как-то слишком уж загадочно улыбаясь.

— Нечего терять? Что же, потом не жалуйся, — резко отвечаю я, окинув его предостерегающим взглядом.

Вадим остановился так близко, что я едва касаюсь его своей грудью, угрюмо сопя. Не отступаю только из упрямства и желания дать отпор. Я не позволю над собой так подшучивать. Есть границы, которые нельзя переходить. Особенно в моём положении.

— Не думаешь ли ты, что я готов сдаться так просто? Ты же знаешь, легкие пути и отступление не для меня, — говорит мягко, но многообещающе. — Целишься ты, конечно, зачётно, но только пока я тебе это позволяю.

— Даже не вздумай! — рявкнула я, решительно его оттолкнув в грудь, когда он попытался прикоснуться ко мне. Но совсем неожиданно Вадим перехватывает мои запястья, едва они его касаются, и тянет на себя, прижав меня своими бедрами к выпирающему краю столещницы.

Я не могу пошевелиться.

— Прости, — шепчет он мне на ухо, освобождая запястья, взамен обвив свои руки вокруг моей талии, — прости, крошка, но в своих мыслях я уже давно совершил всё возможные непотребства, теперь осталось только…

Я с таким рыком и так мощно отпихиваю его от себя, что сама удивляюсь проснувшейся внутри меня силе и подобным звукам. От неожиданности он отступил, а я, на каких-то инстинктах, вцепилась в сковороду, отскочив от него подальше.

Я тяжело дышу и смотрю ему в глаза.

— С каждым днём ты усугубляешь ситуацию, и чувствуешь это. Я могу и хочу тебе помочь. Это нас ни к чему не обязывает, если сама этого не пожелаешь… — вмиг пропали все его смешки.

— Мне не нужна твоя терапия, Волков! Я в полном порядке, а тебе лучше держаться от меня подальше! — срываюсь на крик, душераздирающий и беспомощный. Меня пробирает озноб. — Решил заделаться в мозгоправы? Сначала себе помоги! — выплёвываю я с ядом, на что Вадим даже и взглядом не выдает свои настоящие эмоции на мои слова. — Убирайся! — я указываю ему на выход, но он продолжает стоять и внимательно смотреть на меня.

Он изучает меня, словно зверушку, подвергая каждый мой жест тщательному анализу.

Ещё днем я поняла, зачем он проворачивает это со мной, но думала к вечеру угомониться и поймет, что мне не нужна его помощь. Такое меня не спасёт. Я не могу воспринимать ничего из подобного, и даже думать тошно!

А он просто взял и решил, что смеет копаться в моих мозгах и выворачивать чувства наизнанку! И кто ему дал это право?! Он сам!

— Я же сказал, со мной — тебе нечего бояться. Я не трону тебя против воли. Никогда, Яра, — говорит он спокойно, совсем никак не выдавая своих настоящих эмоций. — Я не опасен для тебя.

— Это, по-твоему, ты меня не трогал? Не трогал?! — истерично кричу я, взмахивая руками, в одной из которой до сих пор сковорода. — Твоя терапия заключается в том, чтобы трахнуть меня и убедить, что это мне нужно?! Я, по-твоему, такая тупая? Да пошел ты, Волков!

— Не терапия. Поддержка, — безмятежно отвечает Вадим, заставив меня заткнуться.

Я не сразу понимаю, с чем связан его ответ, а когда приходит понимание, скалюсь.

— Поддержка, — повторила я за ним, просочив это слово ядом.

— Поддержка, Ярослава, конечно же, может быть разной, но я не дурак и вижу, что можно делать и говорить, а что не следует, — не смотря на его напускное спокойствие, он смотрит на меня непоколебимо и несколько сурово.

Я задыхаюсь от возмущения.

— Тебе многое следует принять. Прошлого не изменить, но это станет твоей петлёй, если ты не придёшь в себя в ближайшее время. Я хочу тебе помочь… И не так, как ты себе сейчас надумала в умной головке, — он стремительно подходит и взяв меня за руку, немного ошарашенную, отбирает из ослабевших пальцев сковороду. Возвращает её обратно на плиту.

Он поправляет мои волосы, откидывая несколько мешающих прядей с лица на спину, и смотрит прямо в мои глаза так проникновенно и по-доброму, что я ощущаю себя полной идиоткой в этой ситуации.

Тогда почему он каждый раз пытается оказать так близко и…

— Врать тебе тоже не стану, — его ладонь прикасается к моей щеке, большим пальцем нежно поглаживая кожу. — Ты меня цепляешь… Глубоко. Внутри. Сильно, — я удивленно расширяю глаза, — но сейчас я претендую только на то, чтобы ты приняла мою помощь. Я себе не прощу, если позволю тебе жить с ночными кошмарами, страхами и закрытыми чувствами за семью замками.

Я отшатываюсь на шаг назад, он крепче удерживает за ладонь и делает шаг за мной, не давая возможности отдалиться.

— С завтрашнего дня я введу тренировки по определенному графику. Это поможет тебе быть сильнее и решительней. От тебя требуется только присутствие, — холодно информирует меня Вадим, а я прищуриваюсь.

— Что ещё за тренировки? — недовольно уточняю я.

— Завтра обо всём узнаешь, — он беззаботно пожимает плечами, лукаво сощурившись.

— Я клянусь тебе, Вадим, только попробуй ещё хотя бы раз…

— Расслабься, Яра. Нельзя вечно быть в таком диком напряжении. Будь попроще, а то ещё немного и задымишься, — он окатывает меня пылающим взглядом с ног до головы и обратно. — Я, к твоему сожалению, ещё не готов принимать контрастный душ вдвоём, — насмехается он, издевательски подмигивая.

Аж ты ж…

Я пытаюсь что-то ответь, а он просто разворачивается и уходит из кухни. Шагаю за ним, но вскоре одергиваю саму себя, понимая, что это просто очередная выходка Вадима, на которую нельзя реагировать столь остро.

Прикрываю глаза, пробуя прийти в себя и понять, что задумал взбалмошный полицейский.

***

Ночью