Шрифт:
Закладка:
Пока она определяла, на что способна ее память, разговор приобрел новый поворот. Рин поинтересовался у Деса, что тот делал тем вечером.
– Это допрос? – удивился он.
– Просто ответь им – и все, – попыталась успокоить его Флори.
Незаконченный портрет на ее коленях очень напоминал Десмонда, разве что глаза были мелковаты, а щеки немного пухлее. Он всегда казался Офелии странным и скрытным, хотя этого было недостаточно, чтобы заподозрить его во всех ужасных преступлениях. Тем не менее Рин, Дарт и Флори смотрели на него с недоверием.
– Да вы чего, серьезно?! – вытаращив глаза от удивления, воскликнул Дес.
– Мы договаривались встретиться в таверне, но ты не пришел, – сказал Дарт. – Где ты был?
– У себя наверху.
– И не смог спуститься?
– Представь себе! Я был не один…
– Значит, она может это подтвердить?
Десмонд задумался, нервно взъерошил волосы, а затем выдал:
– Она замужем… так что вряд ли что-то расскажет.
Все присутствующие уставились на Деса.
– Что? – Он дернул плечами и, кажется, впервые смутился. – Что вы так на меня смотрите? А-а-а… все ясно… Я попал в тайное общество целомудрия, да?
Он растерянно оглядел присутствующих; на него взирали вопрошающе, удивленно, строго. Офелии даже стало жаль Деса. Он явно не ожидал столкнуться с подобными обвинениями.
– Вы что, реально меня подозреваете?
– Нужно все проверить, – холодно ответил Дарт.
– Так превратись в гребаного детектива и докажи, что я здесь ни при чем! – взорвался Дес и вскочил с места.
Но выпад друга не переубедил Дарта. Лицо его приобрело какую-то невиданную доселе строгость, и он сказал:
– Мы опираемся на факты. Тебя опознал ценовщик. Он видел тебя в тот вечер, когда ты по какой-то причине отменил нашу встречу. Ты повздорил с лютеном, которого через пару часов нашли мертвым. Ты зачем-то поджег безлюдя, хотя никто не просил тебя об этом. И наконец, ты один из немногих, кому известен трюк с приманкой. Достаточно?
– Ты забыл добавить, что я сплю с чужими женами. Не подскажешь, за это четвертуют или вешают?
– Дес, не надо. – Флори мягко коснулась его плеча. Он замер. Враждебный пыл в нем еще не угас, но глаза были полны не ярости, а отчаяния.
– Ты мне тоже не веришь?
Флори помедлила с ответом. Возможно, боялась обидеть его или знала о чем-то таком, что не решилась озвучить. Пауза затянулась.
– Не веришь, – заключил он и дернул плечом, сбрасывая руку Флори.
Господин Лоурелл быстро смекнул, что ситуация накаляется, и не захотел принимать в этом участие. Он медленно соскользнул с кресла, ляпнул рассеянное: «Мне пора», и засеменил к выходу. Рин отправился проводить его. Едва дверь за ними закрылась, Дарт метнулся к Десмонду:
– Что ты задумал, идиот? Говори правду, если хочешь от меня помощи.
– Я же сказал, что здесь ни при чем.
– Ценовщик тебя опознал!
– Ты веришь какому-то столичному хмырю, а мне – нет? Чем он, в отличие от меня, заслужил твое доверие?
– Ты сразу узнал приманку. Откуда?
– Отец курит этот табак. Я эту вонь везде учую, – ответил Дес и хотел добавить что-то еще, но в библиотеку вернулся Рин. С порога он заявил, что Деса нужно оставить под надзором, пока ситуация не прояснится.
– Ой, а ты прямо ждал момента меня арестовать, да? – едко спросил Дес.
Рин пропустил подколку мимо ушей и обратился к Дарту:
– Придержи его сегодня здесь, ладно? А я пока попробую разузнать о компаниях, готовых принять крупную поставку яда. Возможно, преступник связывался с кем-то. – Рин повернулся к Десу и добавил: – Достаточно, чтобы кто-то подтвердил, что ты говоришь правду.
Дес задумался и прикусил губу. Наступила долгая тревожная пауза, которую прервало неожиданное признание:
– Ее зовут Лия. Работает в булочной на бульваре.
Флори тут же вызвалась поговорить с ней, полагая, что доверительный разговор двух девушек лучше, чем допрос угрюмого домографа. Ее предложение поддержали: никому не хотелось впутываться в подобные разборки, а потому они с облегчением сбросили это задание на добровольца.
Рин поспешил уйти – новый виток расследования выявил множество неразрешенных вопросов, и отчего-то он наивно полагал, что сможет решить их в одиночку.
– Слушай, детектив Эверрайн, – окликнул его Дес, когда Рин был уже в коридоре. Ему пришлось сделать пару шагов назад, чтобы вернуться и выслушать: – Торговцы островным табаком жаловались на сокращение поставок. Так просто его сейчас не достать… Табак продают только постоянным клиентам и по баснословной цене. Значит, искать нужно среди местных богатеев.
– Я даже знаю, с кого начну. – Рин бросил в него многозначительный взгляд, а затем исчез за дверью.
С уходом домографа безлюдь наконец перестал ворчать и нервничать. Теперь напряженную атмосферу в доме нельзя было оправдать ничем, кроме беспокойства его обитателей. Дарт определил друга в одну из комнат на втором этаже, а затем заперся в библиотеке, чтобы ничто не мешало ему думать. Офелия снова поразилась, как много неизведанных комнат еще таилось в безлюде. Шаг за шагом дом раскрывал все больше деталей о себе – как человек, который постепенно проникался доверием к новому знакомому.
Перед сном Офелия заглянула к Флори и застала ее за рисованием. Та поработала над чертами, и теперь на портрете был вылитый Дес.
– Помогает успокоиться и думать, – словно бы оправдываясь, сказала сестра.
– О чем?
– Дес кажется грустным из-за опущенных уголков глаз.
– В таверне говорят, что у него взгляд грустной собаки.
– И губы капризного ребенка, – продолжила Флори.
– Ты веришь, что он виноват?
– Нет, но… Дарт запер его на ключ.
– В комнате без окон, – добавила Офелия. Она уже неплохо ориентировалась в самом доме и знала, что у этой его части глухой фасад без единого окна. Возможно, раньше там располагался чулан или спальня для прислуги, но сейчас комната стала тюремной камерой с подозреваемым.
Флори горестно вздохнула, и было непонятно, что вызвало у нее такую реакцию: заточение Деса или обломившийся грифель карандаша. Офелия не стала докучать ей, оставив наедине с портретом. Отчего-то ей казалось, что, прорисовывая черты лица, Флори пыталась разгадать, что за личность скрывается за ними.
С утра Дарт сокрушался, что на частностях ему выпал не детектив, а самый бесполезный персонаж, трусливый и глуповатый. Он долго просидел над тарелкой с кашей, поджидая, когда еда остынет, – боялся обжечься. После завтрака он обнаружил в библиотеке забытую шляпу господина Лоурелла и предложил выкинуть ее, полагая, что чужие вещи в доме – не к добру.
Флори
