Шрифт:
Закладка:
Он спросил, хочу ли я с ним «общаться».
Уж кто-кто, а этот бедный, жалкий человек не был в начале списка моих близких отношений. В общем, приложив большие усилия, я ответил «нет». По сути, я сказал «нет» столько раз, что мне казалось, я повторяю мантру. Пока папа не понял, что с меня довольно, и спровадил Сашу из кухни, чтобы отвезти на станцию.
Больше я его не видел и не слышал, пока…
Продолжение следует.
Остальные из «компании из Пандоры»
Сэди родила ребенка, милую девочку, которую назвала Пичиз… так типично для Сэди… хотя, полагаю, это вполне мог быть Мелон или Гузбери[18]… и сделала меня крестным отцом!
Так вот, это было очень любезно, хотя каждый раз, когда я вижу Пичиз, мне с трудом удается произнести ее имя вслух, особенно если мы на людях. И это, в общем, одна из тех кличек, которые невозможно сократить. Один раз я попробовал «Пи-пи», что ну никак не годится, и теперь стараюсь вообще не называть ее по имени. Это дружелюбная девочка, которая благодушно принимает непрерывный ряд «дядей», поскольку Сэди продолжила менять кавалеров, как я когда-то менял футбольные карточки. По сравнению с этим мое собственное детство выглядит легкой прогулкой.
Андреас-плотник так и не узнал о дочери. Может быть, поэтому, если подумать, Сэди и сделала меня крестным отцом. Возможно, она считает, что, когда Пичиз придет время узнать о далеко не безупречном поведении матери, она сможет послать дочь ко мне за консультацией.
Теперь о прочих из клана Чандлеров. Джулз переехала в свой коттедж возле Аундла с Рупсом и Виолой и пустила там корни с настырностью особенно живучего вида плюща. Согласно ее ежегодному рождественскому письму (исправно отправляемому первого декабря, чтобы прийти – вторым классом – четвертого, в то самое время, когда все остальные смертные только составляют список Людей, Которым Надо Послать Открытки), она быстро утвердилась в роли главы всех имеющихся школьных комитетов и комитетов по сбору средств. Думаю, если где-то устраивали благотворительный праздник, распродажу или базар, там была и она, вытягивая время и деньги из других родителей.
По сути, она ходила в школу вместе с Рупсом (который в результате стал счастливым капитаном регбийной команды из премьер-лиги). А попутно она ухитрилась поддерживать семью, работая агентом по недвижимости.
Надо отдать Джулз должное: даже если это одно из самых раздражающих человеческих существ, какие я знаю, она добивается поставленных целей. В сущности, из нее получился бы замечательнейший сержант-майор.
Что касается маленькой Виолы, то ее имя всегда присутствовало в рождественских письмах Джулз, поэтому я полагал, что она еще жива. Хотя на самом деле не видел ее, пока…
Здесь я должен извиниться перед читателем этих записок за все «пока». Мне надо рассказать о многих вещах, и писать о некоторых из них будет трудно, так что, пожалуйста, наберитесь терпения.
И, наконец, о Хлое. Я видел ее довольно много за последние десять лет. Выяснилось, что наши школы устраивают совместные «танцы», которые оказались меньше похожими на «Танцы со звездами» и больше на потные схватки на импровизированной танцплощадке в школьном зале.
Поскольку тогда Хлоя еще любила Мишеля, она разыскала меня и попросила «защитить» ее от внимания других мальчиков, и мы сидели вместе в углу, цедя газировку из бутылок, пока она отводила душу, рассказывая, как сильно скучает по нему.
Также она проводила ужасно много времени у нас в Сидер-хаус. Она действительно стала членом семьи – крайне необходимым, как оказалось, особенно для младших.
Я спокойно выжидал, надеясь, что ее фиксация на Мишеле угаснет. Не угасла. Как и моя фиксация на ней. Конечно, мы были достаточно близки: она называла меня своим лучшим другом.
Но, как знают все мужчины, дружащие с женщинами, надежда изменить статус отношений на «нечто большее», о чем я мечтал каждую ночь, с каждым днем ускользала все дальше и дальше.
Окончив школу, она взяла перерыв на год, а потом уехала в Лондон изучать моду.
И только когда Хлоя закончила учебу, чары Мишеля наконец рассеялись. Она рыдала у меня на плече, говоря, что все еще любит его, но эти «удаленные» отношения наконец сделали свое дело, и между ними все было кончено.
Примерно тогда же все изменилось и для меня.
Тридцать два
Откладываю ручку и потягиваюсь, чувствуя себя сонным от солнца и пива, плюс меня утомили припоминания событий последних десяти лет. Просматриваю все, что написал, чтобы понять, не упустил ли я кого-то, – и понимаю, что упустил. Себя. Или, по крайней мере, остальное обо мне до настоящего времени. Но я устал, и мне слишком жарко и грустно, чтобы продолжать.
А кроме того, к дому только что подъехали машина и белый фургон. Фургон извергает двоих мужчин, в которых я сразу же узнаю сыновей Алексиса. За ними из машины выходит сам Алексис с малышом, который держит его за руку. Димитриос и Мишель открыли задние двери фургона и вытаскивают оттуда еще ящики.
Маленький мальчик – точное подобие Ангелины – застенчиво смотрит на меня.
– Поздоровайся, Густус, – подсказывает ему отец.
Густус не идет на сотрудничество и прячется за длинными ногами Алексиса.
– Мы подумали, что можем установить освещение на террасе и развесить фонари на оливах в роще, – продолжает Алексис.
– Хорошая идея, – соглашаюсь я.
– Это должен быть праздник, да? – Алексис смотрит на меня.
– Да, – твердо отвечаю я. – Непременно.
* * *
Следующие пару часов мы снова жарились на солнце и потели, пока вчетвером натягивали тросы с лампочками от балконов наверху до перголы. Мы почти не разговаривали – просто мужской треп, в основном о футболе.
Во время путешествий за границу я заметил, что английское происхождение делает меня (по крайней мере, в глазах всех иностранцев) признанным специалистом по Премьер-лиге и в особенности по «Манчестер Юнайтед», за который болели все Лайлы.
Учитывая, что сам я больше интересуюсь регби и не имею личного entrée[19] в спальню Уэйна и Колин Руни, я затрудняюсь предоставить им интересующую информацию. Украдкой поглядываю на Мишеля, который, пожалуй, еще красивее, чем в прошлый раз, когда я его видел. Мне хочется спросить, есть ли у него девушка, невеста или даже супруга, но ничего столь личного не упоминается.
Ангелина выходит на террасу с большим кувшином домашнего лимонада и маленьким Густусом. Он сразу же забирается на колени к отцу, когда мы рассаживаемся по стульям и жадно пьем.
– Странно, да, Алекс? – хмыкает Алексис. – Я так надеялся стать дедушкой. И теперь я папа малыша, а у двоих моих сыновей до сих пор нет детей.
