чтобы помешать России достичь своей цели - построить коммунистический мост через Центральную Африку, от которого можно было бы двигаться на юг. Ангола представляла собой наиболее важную цель в планах России, но жители Родезии рассматривали провинцию Тете как непосредственную угрозу.

В отличие от португальцев, родезийские войска, хотя и небольшие по численности, сражались на родной земле и не уклонялись от риска. Чтобы защитить свои интересы, Южная Африка предоставляла столь необходимую рабочую силу вдоль стратегически важной реки Замбези, намереваясь нанести серьезный удар по поддерживаемому Россией терроризму. Расширение этой стратегической линии обороны было не за горами, потому что, без нашего ведома на уровне эскадрилий, на завершающей стадии находились планы участия родезийцев совместно с португальскими войсками в Тете.

Это было спокойное время, когда операции в Родезии вернулись к рутинному пограничному контролю, а 7-я эскадрилья была награждена Jacklin Trophy. Со своей стороны, я завершил переоборудование вертолетов для Рэнди дю Рэнда и Барри Робертса и участвовал в учениях полиции ATOPS (антитеррористические операции) под кодовым названием Mannix. Норман Уолш и я летали на двух из трех вертолетов, назначенных для участия в этих крупных учениях, проводимых недалеко от Умтали.

Случай с забоданным рейнджером

В УЧЕНИЯХ "МАННИКС" УЧАСТВОВАЛИ ДВЕ ГРУППЫ полицейских — "Крысы" и ‘Терьеры’. "Крысы" представляли собой небольшие команды, действующие в качестве террористических банд. Терьеры, хорошие парни, были полицейскими, чья работа заключалась в уничтожении крыс. Мы были поражены тем, что военные игры, проводимые в горных восточных районах, были почти такими же захватывающими, как настоящие, но без опасности для нас самих.

В сосновых лесах и густом кустарнике этого района у меня возникла обычная проблема с подбором людей в камуфляже. Вспомнив, как легко было найти младшего капрала Лахи во время операции "Эксцесс" и то, как мы отслеживали наших собак-радиопоисковиков, я попросил прикрепить маленькие красные нашивки day-glo к верху шапочек для терьеров. Это очень хорошо сработало для экипажей вертолетов и полицейского резервного авиакрыла, и впоследствии красные и оранжевые нашивки day-glo время от времени использовались во время наступательных операций.

Однажды вечером мой отец навестил меня на Гранд-Рифе, аэродроме, который мы использовали для учений "Манникс". Мы вместе выпивали в конце дня, когда меня вызвали в оперативный штаб. Штаб ВВС потребовал, чтобы я немедленно вылетел в Баффало-Бенд, чтобы доставить раненого егеря в больницу Чиредзи; его забодал слон.

Выпив три кружки пива, я подошел к Норману Уолшу, который тоже выпивал. Мы согласились, что было бы гораздо безопаснее летать вместе, когда один пилотировал, а другой управлял навигацией. Большой Алан Эйрд был нашим техником. Норман пилотировал 370-километровый отрезок до характерной петли на реке Нуанетси, названной излучиной Баффало в Гона ре Чжоу (Место обитания слонов) Заповедник. Благодаря полумесяцу и ясному небу я смог направить Нормана по точному маршруту. Издалека мы могли видеть огромный костер на месте нашей посадки. Когда мы приземлились, девушка раненого мужчины и трое егерей, все с заряженными винтовками, высматривали разъяренную слониху, которая забодала егеря. Она скрывалась где-то поблизости и однажды протрубила, просто чтобы сделать жизнь интереснее. Я был больше всего разочарован тем, что мой товарищ по курсу подготовки пилотов Рон Томпсон, в то время старший надзиратель в Гона ре Чжоу, не присутствовал, потому что в то время его не было на своей базе.

Я не могу вспомнить имя раненого рейнджера, но все еще могу представить его лежащим на спине именно там, где его сбили. Ближе к вечеру он вышел прогуляться со своей маленькой собачкой и другим рейнджером. Они наблюдали за пасущимися слонами, когда собака разволновалась и начала лаять. Это разозлило одну корову. Она бросилась в атаку, опрокинула рейнджера и быстро, как молния, вогнала один длинный бивень ему в таз, затем встала коленом на его тело, чтобы извлечь его. Другому рейнджеру удалось отогнать корову, выстрелив поверх ее головы. Как только корова отошла, он сделал три выстрела подряд — узнаваемый сигнал SOS для всех, кто находился в пределах слышимости.

Раненый рейнджер дал нам инструкции о том, как очень медленно перенести его на вертолетные носилки, потому что он испытывал слишком сильную боль, чтобы с ним можно было обращаться каким-либо другим способом. Однако, когда мы затащили его в вертолет, его длина в шесть футов семь дюймов была больше ширины вертолета. Не было другого выхода, кроме как подвергнуть его мучительной боли, согнув ноги, чтобы закрыть задние двери. У нас было ровно столько топлива, чтобы добраться до Чиредзи, а луна вот-вот должна была скрыться за западным горизонтом, поэтому я решил снова сориентироваться, пока Норман Уолш пилотировал вертолет. Мы приземлились в полицейском участке Чиредзи с запасом топлива на пять минут. Проводив нашу пострадавшую в целости и сохранности в ожидавшую нас машину скорой помощи, мы заправились для возвращения темной ноги в Гранд-Риф. Поскольку они не могли помочь мне на обратном пути, Норман и Алан заказали холодное пиво, пока я пил крепкий черный кофе.

Полет к Гранд-Рифу в кромешной тьме пришлось совершать исключительно по приборам, используя только курс и время, потому что не было никаких видимых признаков, помогающих ориентироваться по маршруту. Я забрался высоко и вполне освоился. Рядом со мной я мог видеть, что Норман заснул, как и Алан Эйрд, который растянулся на своем сиденье лицом назад. Мы были примерно на полпути к дому, когда без предупреждения Норман схватил ручку управления циклом и резко потянул ее назад. Я закричал, и Норман отпустил ее, мгновенно осознав, что он отреагировал на дурной сон. Хотя нормальный полет был восстановлен немедленно, я был выбит из колеи инцидентом и оставался напряженным до конца маршрута, ожидая, что Норман отреагирует на другой сон. К счастью, этого не произошло.

Когда, в конце концов, я увидел огни Умтали, а затем Гранд Риф, было почти 03:00. Я действительно устал и не мог заставить себя совершить простой прямой спуск к огням базы. Мне потребовалась целая вечность, чтобы совершить серию витков по неосвещенной взлетно-посадочной полосе, несмотря на то, что я знал, что мы находимся далеко от высоких гор к северу от аэродрома. Даже в реальных чрезвычайных ситуациях я никогда не испытывал такой неопределенности, как на этом конкретном спуске. Норман Уолш не спал, и, хотя он, должно быть, был полностью осведомлен о моем затруднительном положении, он не сказал ни слова; таков был характер моего босса.

Проспав менее двух часов, я был