И в обеденное время на ней должно быть людно. Кто-то спускается на кухню, кто-то поднимается. Несут еду в ресторан, а оттуда – грязную посуду. Незаметно не выбраться. Да и если малышка привыкла сидеть внизу, то не стала бы рисковать работой матери.

Тогда…

Тогда выходит, что кто-то должен был спуститься?

Из благородных? На кухню?

Еще одно сомнительное предположение. Он тоже, как ни странно, не остался бы незамеченным. И вспомнили бы. И указали.

Тогда…

Девочка ошиблась?

Сомнительно.

Леди Элеонора? Вряд ли ошибка. Скорее уж она приукрасила рассказ. Или сама не знала правды? Девочка могла и соврать, что была наверху. Нарочно? Или… сама не помнила? Она, если подумать, и духом уже почти не была, переменившись. Что там осталось от разума? Памяти?

Не суть важно.

Если по той лестнице никто не проходил, стало быть, проходили по другой.

- Сперва, честно, я решил, что она спряталась, - Бартон огляделся. – Тут-то места много. там же ж еще холодная есть, с тушами и мясом. Отдельно – для сыров. И для колбас. Коптильня стоит, хотя уж давно ничего не коптили. Ну и так, хватает где. Я… звал её. И Норма звала. Искали.

Не нашли.

- Она отчего-то решила, что Тильда ушла наверх и туда бросилась. Уже и плевать было, что уволят.

Женщину было жаль. Пусть даже жалость эта напрочь не имела смысла.

- Тогда-то и Киргстон узнал, и… не только он. Он бы, будь его воля, приказал бы выставить Норму. И все.

- Но?

- Разговор услышал постоялец. Тоже военный. Он и велел поиски организовать. Полицию вызвал.

Хороший, должно быть, мужик.

- Саттервуда… а тот, говнюк, но боязливый. И за репутацию печется. Кто б донес, что дите не искали, скандал бы случился, - определение явно пришлось Бартону по вкусу. – Вот уже и слуг поставил, чтоб отель сверху донизу весь обыскали.

Не помогло.

- Только в подвалы никто-то соваться не хотел.

- Кроме вас?

- Я… - Бартон потер шею. – Я сразу понял. Наверх она уйти не могла. Стало быть, там… прошел, что через одну дверь, что через другую. Надеялся все, что, может, тут где, среди бочек. А потом увидел, что эта вон открыта… аккурат как сейчас.

Эдди обернулся.

Дверь и вправду была приоткрыта. Засов? Замок?

Замок лежал на земле. И дужка его переломилась под собственной тяжестью. Эдди наклонился. Надо же, проржавела. Когда успела только? Он ведь держал этот замок… да минут десять тому. На нем и следа ржавчины не было.

- Говорю же ж, отель жрет… берет людей. Одного в год.

- Погоди…

- Тильда вон. До нее Урсула была, посудомойка. Её и искать-то не стали. Киргстон только спустился, убедился, что замка опять нет и новый повесил. Тут все, кто давно работает, знают, что лучше не соваться в подвал по одиночке. А новичкам не говорят.

- Почему?

- Он все одно свое возьмет, так пусть из новых… горничная еще в том году.

- А в этом?

- Пока никого, да… я свою давно уговариваю уйти. Её ведь и в дома сманивали. Хорошей поварихе везде рады будут. А она отменнейшая. Но нет, уперлась… баба… если баба чего для себя решит, то с места не сдвинешь.

Он покачал головой. И поинтересовался:

- Пойдешь?

- Ты же пошел, - Эдди коснулся двери, и та беззвучно отворилась, словно приглашая. Вот только гнилью потянуло.

Бартон поморщился.

- Чуешь?

- А то… смертью несет.

Дар? Вряд ли. Скорее уж опыт. Если и вправду граница, если воевал, то и смерть видел. А тот, кто её хоть раз увидит, тот уже не забудет.

- Я и один справлюсь.

- Велено показать.

- Только поэтому?

- Своих не бросаю.

- А я свой?

- Всяко не чужой, - Бартон наклонился и вытащил из-под штанины клинок. – Зачарованный… одна… из сиу.

- Ты и с ними встречался?

- А думаешь, кто меня вытащил? Молодняк их… безголовые. Вот аккурат как приложило случилось на фронтире, что вынесло на меня одну. Девчонка совсем. Сама тощая. Глазами зыркает и молчит, готовится к смерти.

- А ты?

- А что я? Ножичек забрал, пинка дал и пускай себе… потом её мамаша уже в лагерь спустилась. О мире говорить. И меня нашла. От ить… они старые, прям жуть. Но сказала, что раз я так, то и подарочек… ножичек этот зашептала. Мол, ни одна нечисть теперь не рискнет приблизиться.

Дорогой подарок.

И выручить за него в городе можно куда больше сотни золотых. Но такие не продают, разве вовсе уж прижало.

- Я-то о том не особо трепался. Но… случалось, что помогал.

- А с лицом?

- Это свои же ж. Торговцы… дурную траву везли и еще чего. Мы на тропе встали, только не учли, что караван большой. И охрана… их покосили, но и они нас. Только я выжил.

И вышел на пенсию.

Но и это, если подумать, неплохой исход. Почти счастливый.

- Держись сзади, - Эдди вытащил дудочку. Что-то подсказывало, что она здесь будет полезнее клинка, пусть даже зачарованного сиу. – Если почувствуешь что, лучше уходи.

По тому, как Бартон мотнул головой…

- Слушай, - мысль вдруг показалась удачной. – Матушка тут переедет скоро. Свой дом. И прислуга понадобится… всякая.

Заодно и такая, которая приглядит, а, если что, и поможет.

- Пойдешь?

- А кухарка?

- Куда в доме без кухарки.

- Старшенькая моя в горничных…

- Не наглей. Тут уж матушка сама будет решать, но если что, слово замолвлю.

Глава 41 В которой царят мрак, ужас и высокая мода

Глава 41 В которой царят мрак, ужас и высокая мода

- Нет, нет и нет! – голос леди Диксон поднимался до потолка. – Разве вы не видите? Этот оттенок ей совершенно точно не пойдет! Или вы хотите, чтобы кожа её желтой казалась?

Я закрыла глаза.

Дышим.

Глубже.

Ровнее. И думаем о хорошем. О еде. О вкусном стейке с кровью, о ребрышках барашка под клюквенным соусом. Шоколадном пудинге.

Конфетах.

Дышать стало легче.

- Милисента? – голос свекровищи оторвал от мысленного созерцания торта. Огромного. Такого, который, может, даже дочке мэра нашего видывать не пришлось. – С тобой все в порядке?

- Почти, - бодро соврала я. – Но… можно, я пойду?

- На кухню?

Я кивнула.