Шрифт:
Закладка:
«Братья» паскудно расхохотались.
— А я вот и думаю — зачем мужику такая коса? — второй подонок схватил ее за густой и кудрявый хвост, перевитый тонкими лентами, сжал и дернул, заставляя запрокинуть голову. — Такие только бабы носят! Надо отрезать, нечего наш мужской род позорить. Клим, доставай нож!
Ксана не выдержала и завизжала от ужаса и отвращения.
И горячий комок в желудке вдруг взорвался, опаляя изнутри грудь и горло. Окружающий мир на секунду расплылся и снова обрел очертания, только более четкие. Девушка явственно увидела каплю пота, катившуюся по виску мерзавца, который держал ее за волосы, торчащие из ушей пучки волос, воспаленный прыщ на лбу, угреватый нос размером с хорошую картофелину.
Мужик завизжал недорезанной свиньей, разжал пальцы и отскочил в сторону. Ксана, недолго думая, ткнула освобожденной головой в живот первого мерзавца. Тот хекнул, как боец на ринге, взвился в воздух, едва не задев ногами девушку по лбу, и рухнул у противоположной стенки.
Но третий, которого назвали Клим, по-прежнему пер на нее, махая огромным кухонным ножом. Тело отреагировало само, Ксана не успела даже ничего подумать. Вот она вскакивает, отталкивается одной ногой от земли, а второй бьет по замахивающейся руке. Лезвие, медленно вращаясь, летит вниз и утыкается в щель между камнями, мужик с воем падает на колени, хватаясь за хрустнувшее запястье.
А Ксана вдыхает его запах, полный животного ужаса, и сладкая ярость внутри нее звеняще поет, заставляя дрожать от предвкушения.
Это ведь так просто — наклониться, схватить ничтожного трусливого червя за шею, поднять в воздух и наблюдать, как он судорожно хрипит, суча ногами, как синеет лицо, как пульсирует под скользкой от пота и холодной кожей кровь. Сжать пальцы, просто сжать — и черные когти вспорют артерию, и ярко-алый фонтан хлынет на камни, и тело, такое слабое и никчемное, прекратит наконец-то суетливо дергаться…
Зеркало за их спинами отразило тоненькую девичью фигурку, поднимающую на вытянутой руке мужчину в два раза крупнее себя. Прихваченный за горло, он мычал с присвистами и всхлипываниями, бестолково махая руками.
Девушка в зеркале повернула голову. Горящие желтые глаза с узким вертикальным зрачком посмотрели на Ксану в упор. По лбу и щекам, будто тоненькие пунктирные линии, появлялись и пропадали отливающие червонным золотом чешуйки.
На ней были серая толстовка с капюшоном и джинсы с запачканными коленками.
Ксана разжала пальцы и заорала так, что зазвенело в ушах. Мужик рухнул, приложившись пятой точкой о камни, взвыл и начал отползать к стене, суча ногами так быстро, что подошвы ботинок проскальзывали по каменным мокрым плиткам.
— Бесовка! — надрывался он. — Чудовище! Демон!
Ксану зашатало. Девушка согнулась и оперлась руками о коленки, пытаясь отдышаться. Что же она делает? Она только что чуть не убила человека! Голыми руками!
«Подонка, — зашипело где-то внутри. — Мразь, калечащую чужие души, никчемного, некрасивого червя, вдруг решившего, что у него есть право судить, казнить и миловать. Он — пыль под твоими ногами, ничтожество, кормовая база для настоящего властителя мира. Убей его…»
Горячий комок в желудке снова начал увеличиваться в размерах.
— Нет, нет, нет, — Ксана пыталась унять дрожащие руки, а затем резко выпрямилась и заорала в небо. — Я сказала — НЕТ!
«Я человек. Я сама выбираю свою дорогу. Я не уподоблюсь этим скотам и не встану с ними на одну сторону. В любой ситуации я выбираю оставаться человеком, а не агрессивной ящерицей. Я — сильнее!»
И огненная змейка ярости, разочарованно зашипев, утихла и снова свернулась колечком где-то в районе сердца.
Дождь лил, как из ведра, просачиваясь сквозь щели между крышами. Стонали, лежа в лужах, Клим и первый мужик, который выкручивал ей запястье. Второй, державший девушку за волосы, сидел в углу, скорчившись и подвывая от ужаса. По штанам между ног расползалось желтое пятно. Ксана чувствовала тошнотворный запах даже с приличного расстояния.
А за углом гулко и быстро стучали по камням подошвы тяжелых ботинок.
Светозар выскочил из-за поворота, мокрый и злой, размахивая битой для детской игры в лапту.
— Твари! — взревел он не хуже дракона, окидывая взглядом и трясущуюся Ксану, и мужиков, и воткнутый между камней нож. — Уроды моральные, да чтоб вы тараканами в следующем воплощении переродились!
Сидящий в луже Клим попытался вякнуть что-то оскорбительное, и даже начал вставать, чтобы поговорить с вновь появившимся «по-мужски», но тут же получил битой по лицу. Раздался хруст, и он рухнул назад, приложившись еще и затылком.
Из-за поворота тем временем выбежали две женщины в бежевой униформе.
Полиция нравов.
Дурнота накатила на Ксану с удвоенной силой. Одна из теток, темноволосая, высокая и широкоплечая, почти как валькирия, кинулась к ней…
И подхватила за плечи, придерживая и заставляя опереться на себя.
— Все в порядке, милая? — заботливо спросила женщина, доставая платок и вытирая ей лицо. — Великое Мироздание, да ты же вся дрожишь! Тише, девонька, тише, мы уже тут, мы не дадим тебя в обиду.
— Они… — и Ксану прорвало, слезы сами хлынули из глаз. — Ножом мне угрожали, волосы обрезать хотели, сказали, что я в штанах, значит, мужик и коса мне ни к чему…
Тетка, сочувственно покачивая головой, забормотала ей в ухо что-то ласковое. Ксана от облегчения даже не различала слов.
Блюстительницы не поняли, что она — дракон, приняв ее за очередную жертву трех подонков.
— Торчки, — презрительно сплюнул Светозар. — Вонь от «Благодати» стоит с начала проулка! Я как чуял, решил за девочкой проследить, чтобы она вышла со двора нормально, выглядываю в окно — а за ней какой-то хмырь в сером пристраивается. А эти гады в сером ходят, девицы, что наших новопсихологов посещали, говорили… Я вам позвонил и бегом за ними!
Вторая женщина, плотная и светловолосая, подошла к трясущемуся у стены мерзавцу и одним движением подняла его за шиворот в воздух.
— Ты ничего не хочешь сказать мне, мерзоты кусок? — задушевным тоном спросила она.
— Она демон! — снова заверещал мужик. — У нее глаза желтые, а морда в чешуе змеиной, она Клима схватила и в воздух подняла!
Ксана не успела даже испугаться, как блюстительница двинула ему кулаком в живот, и тот с хрипом согнулся, будто в поклоне.
— Змеиные глаза, значит? — прошипела она не хуже гадюки. — Да ты же, скотина, на ногах не стоишь, обдолбанный своей дрянью! Нормальные люди «Благодатью» землю удобрят, урожай собирают. А вы ею колетесь, нарики проклятые,
