моя, царство ей небесное, умерла от этого недуга ещё в молодом возрасте. Теперь вот одному приходится мучиться на этом свете, ведь детей то нам Бог так и не дал. Скольких младенцев приняли мои руки, а вот своих так и не удалось понянчить, — мужчина замолчал. А потом внезапно спросил:

— А у вас есть дети? Как вас зовут?

— Ирина.

— Ирина…

— Ирина Владимировна.

— Ирина Владимировна, детки есть у вас?

— Есть, — сердце Ирины похолодело. — Именно в этот момент ей хотелось провалиться сквозь землю.

— Дети это прекрасно, я сейчас очень жалею, что нельзя вернуть время обратно. Очень многое хотелось бы изменить в моей жизни. Всегда на первом месте у меня была работа, а семья потом. А что теперь? Доживаю свои дни в одиночестве. Спасибо что хоть иногда коллеги вспоминают, знакомые обращаются по старой памяти за консультацией. А когда-то мои руки были лучшими в области, по части оперативной гинекологии и акушерства. Теперь это давно ушло в прошлое, впрочем, как и моя счастливая жизнь, — он на мгновение замолчал, взъерошив жилистыми руками седую копну.

— Вы меня извините, что я так вот… наболело, знаете. Всё один да один, только вот и общаюсь с любопытной старухой из соседнего двора. Расскажите лучше о себе.

— Фёдор Петрович, вы простите меня, но я совсем не тот человек, за которого вы меня приняли. Я представилась вашей сотрудницей, а на самом деле ей не являюсь.

— Не оправдывайтесь. Неужели вы думаете, что у меня уже развилось старческое слабоумие, и я не помню своих коллег.

— Извините, я ни в коем разе не хотела вас обидеть!

— Не волнуйтесь, всё в порядке. Рассказывайте, что у вас за проблема? Вы от Олега Васильевича? — старик добродушно улыбнулся в седые усы.

— Нет. Вернее в некотором роде да, но Олег Васильевич здесь не причём, — Ирина замолчала, обдумывая с чего лучше начать свою историю.

— Ирина Владимировна, ну что же вы чай не пьёте? После такого мороза, лишняя чашка вам не помешает. Извините, что перебиваю вас, — он открыл коробку конфет и подвинул их ближе к Ирине.

— В семьдесят четвёртом году я была вашей пациенткой. Вернее не совсем вашей, меня вела Мария Ильинична. Попала я в отделение тридцать первого декабря, и провела там четверо суток. Именно этот период времени вы и отсутствовали, а на пятые сутки меня выписали. В этот день был общий обход, и вы осматривали меня. Возможно, эту короткую встречу сейчас и не вспомните. У меня не было никаких жалоб, и я попросилась домой. Вы тогда ещё сказали, что если со стороны ребёнка всё в порядке и педиатр не возражает, то можно и на выписку.

— Так, хорошо. А фамилия ваша? — спросил мужчина задумавшись.

— Якименко.

— Вы знаете, так сразу я и не вспомню. Вот если бы там что-то было серьёзное, патология какая-то, или я роды принимал. Нужна зацепка, понимаете. Столько лет прошло. А почему это именно сейчас вас интересует? — серьёзно спросил доктор.

— Когда я всё расскажу, вы вспомните этот случай и осудите меня. Да, я заслуживаю этого, и не ищу своему поступку оправдания. Единственное, о чём вас прошу — это о помощи! Выслушайте меня, я очень на вас рассчитываю! — Ирине тяжело было говорить, слёзы душили её, чтобы немного успокоиться она сделала глоток из чашки.

— Ирина Владимировна, не торопитесь, расскажите, что-то произошло тогда? Раз эта давняя история до сих пор не оставляет вас равнодушной. Я постараюсь вспомнить, насколько это возможно, и ответить на ваши вопросы, — Фёдор Петрович положил свою морщинистую руку на запястье гостьи и внимательно посмотрел в её заплаканные глаза.

От этого взгляда больно кольнуло в сердце, захотелось разрыдаться во весь голос, но Ирина сдержалась и продолжила:

— Я родила двух недоношенных девочек, близнецов. Один ребёнок был очень слаб, мне сказали, что надежды на его восстановление очень мало. У меня тогда была не простая ситуация с мужем, в общем я побоялась трудностей и оставила свою дочь в роддоме. Прошло двадцать лет, а я не могу себе этого простить! Помогите узнать правду, где моя девочка! Я хочу попросить у неё прощения! Вы же можете мне помочь! В какой детский дом вы её определили?

— Не понимаю, не понимаю, о каких близнецах вы говорите? — бубнил себе под нос доктор. Он встал со стула и мелкими шагами стал мерить кухню.

Ирина с замиранием сердца наблюдала за ним, поведение мужчины её немного удивляло и настораживало. Она ожидала упрёки и оскорбления со стороны доктора, но как ей показалось, он даже не обратил внимания на аморальный поступок с её стороны, его взволновало что-то другое. И теперь набирая обороты, старик пытался что-то вспомнить. Неожиданно Фёдор Петрович остановился и спросил:

— А вы точно в нашем роддоме рожали?

— Да, точно, — растерянно ответила Ирина.

— В вашей истории родов было что-то сказано о многоплодной беременности? Вы знали, что у вас будет двойня?

— Нет. Для меня это тоже было большим сюрпризом.

Внезапно мужчина хлопнул ладошкой по столу. Ирина вздрогнула от неожиданности.

— Так и думал! Я так и думал! — повторял он. — Меня не было четыре дня, и они воспользовались моим отсутствием! Надо же, как ловко, обвели вокруг пальца! — возмущённо кричал доктор.

— Не понимаю? О чём вы?

— Дело в том, что за годы моей работы в роддоме было только два случая отказа от младенцев! И то, один ребёнок был с хромосомным нарушением, проще говоря — болезнью Дауна. А второй с тёмным цветом кожи — и такое бывает! — пояснил он. — Но однояйцевых близнецов в тот период времени, в моей практике не было! И не было никаких отказников! Получается, меня обманули! Куда девался младенец? Я как чувствовал тогда, что-то здесь не так! Уж больно дежурная смена, мне отчитывались за новогоднее дежурство! Мы с женой в те дни летали к родителям в Казахстан, хотели в семейном кругу праздник встретить.

— Как не было? Я же писала отказ и расписывалась. Где тогда моя дочь?

— Вот и мне хотелось бы знать, почему столько лет спустя ко мне приходят роженицы