Шрифт:
Закладка:
Нельзя было отступать, даже когда сила Изабо была сокрушена. Баллард слишком долго терпел разрушительное воздействие проклятия. Разрушенное, оно все еще держало его в плену. Она отказывалась терять надежду. В отличие от Циннии, она не была спокойной женщиной с миловидным выражением лица или успокаивающим голосом. Она также не была женой Балларда, но если методы ее сестры оказались успешными с Гэвином, то, может, они помогут и ей с Баллардом. Она должна была попытаться, другого выхода у нее не было.
— Баллард, — тихо сказала она. — Ты помнишь меня, лесной король? Я помню тебя, как ты и приказал, — она отпустила отца, чтобы постучать пальцем по своей груди. — Строптивая, сварливая торговка. Кто поможет мне стать нежной, если ты не вернешься?
Время шло медленное, шаркая, словно одряхлевший старик. Баллард моргнул, глядя на нее, сияющие глаза не темнели и не показывали проблеска узнавания. Его кожа оставалась корой, зубы острыми, а ноги и руки тонкими и жесткими, как ветки без листьев. Слезы потекли по ее щекам.
Мерсер коснулся ее руки:
— Слишком поздно, Лу.
— Пристрели его, Луваен, — строгий приказ Эмброуза разнесся по двору. Она дернулась и уставилась на него здоровым глазом. Кремневый пистолет лежал в ее руке, почти забытый и все еще полностью взведенный. — Пристрели его, — повторил он. — И даруй ему милосердие, которого он заслуживает.
Тяжесть пистолета свела ее руку судорогой.
— Еще немного, — умоляла она. Проклятие было снято. Если они подождут еще несколько секунд…
Гэвин застонал в объятиях Циннии. Баллард присел на корточки, проводя черным языком по изрытым губам. Зазубренные веточки, торчащие из его локтей и лопаток, задрожали, а пучки шерсти встали дыбом. Позади нее Цинния закричала, когда он прыгнул вперед, бросаясь на беспомощного Гэвина.
— Сейчас, Луваен! — взревел Эмброуз. — Пристрели его!
Она подняла пистолет. Полуслепая и дрожащая от холода, она прицелилась в прыгающее чудовище и нажала на курок. Свет вырвался дождем искр. Она отвернула лицо от яркой вспышки пороха, когда пистолет выстрелил. Она лишь мельком увидела мчащуюся темную фигуру, отброшенную назад. Последовало ворчание и глухой удар чего-то, упавшего на землю.
Пистолет выскользнул из ее пальцев, едва не задев при падении пальцы ног.
Луваен оцепенело уставилась на неподвижную фигуру, съежившуюся в снегу, словно мертвец. Слезы, которые лились, высохли, и она стояла как вкопанная, пока Эмброуз пробежал мимо нее. Плащ развивался за его спиной. Он опустился на колени рядом со своим поверженным хозяином. Цинния позвала ее по имени, но она проигнорировала ее вместе с пронизывающим холодом, нежным бормотанием отца и абсолютной тишиной от колючего гобелена роз. Только ее голос эхом отдавался в голове — обвиняющий, неумолимый: «Ты убила его. Ты убила его».
— Луваен, ты мне нужна, — голос Эмброуза прорезал, как острое лезвие, обвинения в ее голове.
Она ощетинилась, возмущение испепелило оцепенение. Один раз она сыграла роль палача. Она не сделает этого снова.
— Я не буду стрелять в него во второй раз, колдун.
— Прекрати спорить, женщина! Подойди сюда!
Несмотря на желание убежать и кричать о своем горе до хрипоты, Луваен присоединилась к Эмброузу, опустившегося на колени рядом с Баллардом. Шок заставил ее пошатнуться, когда она посмотрела вниз на своего возлюбленного: обнаженного, изможденного, окровавленного и живого. Еще больше крови растекалось по снегу вокруг него и потекло сквозь пальцы Эмброуза там, где его руки обхватили бедро Балларда. Она целилась ему в грудь, а прострелила ногу. Колдун хмуро посмотрел на нее.
— Не стой просто так, как идиотка, — огрызнулся он. — Помоги мне, — она упала рядом с ним, так пристально вглядываясь в лицо Балларда, что едва заметила, как окровавленные руки Эмброуза направили ее к ноге Балларда. — Прижми крепче, чтобы замедлить кровотечение, — проинструктировал он. Она последовала его указаниям, пока он отрывал полоску ткани от своего плаща и заматывал ее вокруг раны. — Хорошо, что ты не так точна с пистолетом, как с ударами ногами, — сказал он.
Он жестом подозвал Мерсера.
— Отец Луваен? — мужчина напротив кивнул. — Мне понадобится твоя помощь через минуту. Оставайся пока с Луваен. Мне нужно позаботиться о Гэвине и забрать Магду из беседки. Она охраняет других женщин и считается местным целителем, — он направился к Циннии, прижимавшей к себе Гэвина.
Мерсер устроился рядом с Луваен.
— Ты могла бы сказать мне, дочь, — он погладил ее по волосам. — Я пропустил две свадьбы?
— Нет. Я все еще вдова Томаса Дуенды.
— И любовница Балларда де Совтера? — ее молчание было ответом на его вопрос, поэтому он задал другой. — Ты любишь его?
Луваен наклонилась и провела губами по лбу Балларда.
— О да.
Она резко вдохнула, когда веки Балларда дернулись и открылись. Темные и влажные, его глаза смотрели на нее с озадаченным выражением. Он облизнул пересохшие губы розовым языком и сглотнул.
— Ты опасная женщина для любви, Луваен Дуенда, — сказал он скрипучим голосом. Его глаза остекленели, прежде чем закатиться, и он снова погрузился в забытье.
Все слезы, которые, как она думала, высохли или замерзли внутри нее, снова потекли по ее лицу. Она смеялась и рыдала, а отец легонько похлопывал ее по спине. Магда и Эмброуз нашли их такими, и экономка уговорила ее подняться на ноги.
Она смерила Луваен взглядом.
— Девочка, — сказала она. — Ты выглядишь так, словно тебя лягнул мул. Иди на кухню и жди Кларимонду. Она позаботится о тебе, как только мы доставим Гэвина и господина внутрь.
Луваен заупрямилась:
— Я хочу помочь.
— Ты поможешь, если будешь держаться в стороне. А теперь делай, что я говорю.
Луваен знала, что потерпела поражение. Бросив последний долгий взгляд на Балларда, она поплелась на кухню и обнаружила там беспорядок из перевернутой мебели и разбитой посуды. Стол был опрокинут на бок и придвинут к стене. Осколки разбитого винного кувшина валялись на полу, и она осторожно пробралась сквозь них, чтобы найти стул и сесть. Гэвин или Баллард, должно быть, выплеснули свою ярость на кухне, прежде чем вырваться во двор. Луваен откинулась на спинку стула, усталость охватила ее окончательно, теперь она больше не действовала под влиянием лихорадочного импульса отчаяния. Кларимонда увидела, что она наполовину сползла со стула, и спасла ее от падения на пол.
— Вы в плачевном состоянии, госпожа. Оставайтесь на месте, и я скоро займусь вами.
Луваен безвольно сидела на стуле, пока Кларимонда убирала осколки посуды и ставила воду на огонь. Она вымыла окровавленные руки Луваен и умыла, сочувственно посмеиваясь над ее подбитым глазом и разбитым ртом. Кудахтанье сменилось возмущенным фырканьем, когда она сняла с Луваен грязную ночную рубашку и увидела рубцы и фиолетовые синяки, охватившие весь ее левый бок.
