молчали, так что опасности и правда не было. Поэтому я без колебаний приблизилась и скептически уставилась на бесформенный комок, который водяной осторожно опустил обратно в воду и только там бережно развернул.

Признаться, я никогда в жизни не видела ничего подобного – тонкая ткань, казалось, буквально растворилась в темных волнах, лишь изредка загадочно поблескивая крупными чешуйками. Причем чешуя оказалась не рыбьей (зря я сомневалась). И даже не змеиной. Она была очень крупной, поразительно ровной и абсолютно одинаковой по размерам – примерно с пятикопеечную монету еще старых, советских времен, которые мне еще посчастливилось застать. Правда, насчет цвета сказать не могу – он все время менялся: то синий, то почти черный, то зеленовато-синий с крохотными красными крапинками… мне даже показалось, он зависит от того, под каким углом на него смотришь. Так повернешь голову, один, чуть иначе – совсем другой.

– А теперь не вертись, – строго сказал водяной, когда я дернулась, почувствовав прикосновение чьих-то холодных пальцев. – Девочки у меня чуткие, нежные… ежели напугаешь, сама будешь одеваться!

Я скосила глаза вниз и поежилась, различив под водой стремительные человекоподобные, но какие-то полупрозрачные тени с совершенно отчетливыми рыбьими хвостами и с женским торсами, а также красивыми, но какими-то чужеродными и чересчур большеглазыми, на мой взгляд, лицами. Русалки обступили меня со всех сторон и настойчиво потянули на глубину. Сперва даже показалось, что это какая-то разновидность призраков – настолько нереальными они были. Но нет‚ когда я, подчиняясь суровому взгляду дедка неохотно нырнула, то обнаружила, что русалки и впрямь оказались настоящими. Только слишком бледными и какими-то… неживыми. Как будто не от мира сего. Хотя, конечно, красивыми – этого не отнять, если, конечно, не обращать внимания на бледную, как у утопленниц, кожу, синеватые губы и острые коготки на пальцах, которыми, полагаю, они умели не только рыбу ловить.

Позволив им избавить себя от одежды, я каждый раз ежилась, ощущая на себе аккуратные прикосновения невероятно холодных пальцев. Терпеливо выждала, когда они обступят меня вплотную. На всякий случай проверила, как поживает Эриол. Напряженно проследила за тем, как леди прикладывают к моему телу необычную ткань, и непроизвольно напрягла слух, когда они разомкнули узкие губы и что-то беззвучно пропели. Странное изделие после этого самостоятельно изогнулось, непонятным образом сложилось в некое подобие открытого платья с длиннющим подолом и даже вроде бы шлейфом, как в вечерних нарядах. А потом, когда его аккуратно приложили к моему телу, охотно поддалось настойчивым пальцам русалок, потянулось навстречу само и… намертво прилипло к коже! Причем так явственно, что когда я в страшном подозрении попыталась его поправить, то обнаружила, что не могу просунуть под него даже ноготь!

Обнаружив такую подставу, я возмущенно булькнула и, разогнав русалок, резким движением всплыла, одновременно отыскивая взглядом коварного дедка. Но тот, терпеливо дожидавшийся наверху, не только не испугался моего грозного вида, но еще и буркнул недовольно:

– Пошто спешила? Его еще закрепить надо.

– Да оно и без крепежа прилипло так, что не отодрать! – закашлялась я и демонстративно дернула за край лифа.

– А-а, значит, село. Когда надо будет, сбрызни его водой и скажи: «по воле тцара речного – сгинь!», оно и спадет.

– Да? – с подозрением нахмурилась я, тут же попытавшись отодрать тугой лиф и к собственному удивлению обнаружив, что он и правда растянулся. Более того, еще немного и действительно с меня спадет, открыв всем желающим весьма заманчивый вид на… – Ладно, верю. А когда надеваешь, что надо сказать?

Водяной понимающе осклабился:

– По воле тцара речного – обними! Только опять надо водой сбрызнуть, иначе оно не послушается.

– Магия, что ли? – тут же успокоилась я, когда лиф вернулся на свое законное место. – А почему работает на мне? Я, знаешь ли…

– Да вижу, что ты непростая дева. Но эта магия не на тебя действует, а токмо на платье, потому-то оно и слушается. И вообще, мои русалочки много лет чешуйки со своих хвостов на него собирали, так что цени.

Я неловко кашлянула.

– Ценю. Вот за это действительно спасибо… выручил. И желание мое сокровенное точно исполнил.

– Ну‚ так и топай отсюда, – ухмыльнулся пакостник. – Нечего тут воду мутить и красоток моих пугать. Если надумаешь присоединиться – другое дело, а нет – кыш пошла.

Я тоже хмыкнула и, подхватив свои плавающие неподалеку тряпки, резво поплыла к берегу. Поначалу, правда, опасалась, что платье будет мешаться, но нет – я его даже не почувствовала, как если бы плыла нагишом. Даже непонятно, есть оно там или нет. Может… чем Айд не шутит?.. старик решил меня разыграть?!

Твердо встав на ноги и выбравшись из озера по пояс, я все-таки остановилась и придирчиво себя оглядела, однако платье оказалось на месте. Верх, как я предполагала, был полностью открытым, никаких рукавов и воротника – один только туго обтягивающий грудь лиф без лишних украшений и рюшечек, строгий силуэт, длинный летящий подол… короче, нормально. И никаких чешуек, как поначалу, на моем новом наряде больше не было. Они словно бы слились друг с другом, став единым целым. Так что если не знать, откуда подарок, можно никогда не догадаться, что он какой-то особенный. Пожалуй, теперь от обычного платья его отличала только редкая способность сидеть по фигуре, тот факт, что оно практически мгновенно высохло, ну и цвет, конечно‚ благодаря которому казалось‚ что весь подол усыпан многочисленными блестками.

Убедившись, что платье сидит прекрасно, я облегченно вздохнула и выбралась на сушу целиком. С некоторым скепсисом оглядела волочащийся по земле небольшой шлейф (ну и зачем он мне, скажите на милость?), но потом обратила внимание, что травинки к нему не липнут, а крохотные песчинки сами скатываются с ткани, как детишки с ледяной горки, и повеселела.

Кажется, проблем с уходом за ним будет не так много? И плевать, что цвет у него не белый, а‚ скорее‚ черный, и на то, что столь дерзкий фасон в Валлионе посчитали бы неприличным. Платье мне понравилось и точка. Несмотря даже на провокационный разрез до середины бедра и открытые плечи. А значит, носить я его буду с гораздо большим удовольствием, чем короткие штаны и драную рубашку.

– Хороша! – удовлетворенно причмокнул с озера водяной, когда я прошлась вдоль берега. – Ох, хороша девка! Даже отпускать жалко… может, ты русалкой ко мне пойдешь, а? Я не обижу. Честно. Подарки буду каждый день дарить! Обласкаю, как должно… соглашайся, а?

– Спасибо, твое величество, – рассмеялась я. – Но меня тогда муж не поймет.

– Жаль, – притворно развел руками дед. – Зато, как