Шрифт:
Закладка:
Но пока что мало кто в открытую поддержал дело олафистов. Основное требование было — не оказывать ему сопротивления. Победит Герхарт — можно объяснить, что выбора не было. Победит Магнуссон — еще будет достаточно времени проявить лояльность.
Так, упрощенно говоря, обстояло дело с гражданскими. Некоторые офицеры Флота отнеслись к своей присяге с античной серьезностью и увели тех, кто пошел за ними, в космос или в горы — вести партизанскую войну во имя династии Моллитора. Их число было более чем уравновешено теми, кто принес присягу на верность самозванцу. Среди них были не только оппортунисты. У многих долго копилось недовольство режимом, который пожирал их жизни и службу без всякого толка. Другие видели в революции путь к восстановлению в обществе правды, чести, твердости и даже — что бы ни имел в виду избранный ими вождь — остановку жерновов бессмысленной полувойны с Мерсейей.
И потому Магнуссон достаточно прочно удерживал завоеванное, по крайней мере до серьезных поражений. Если он ослабнет, все это рассыплется под его пальцами. Более тесно сплоченная внутренняя Империя под властью сторонников Герхарта была менее уязвима. Но однажды пронзенная, она может вскоре разорваться на части: независимые нации и миры поспешат отделиться, пока гражданская война не обрушит их священное процветание.
И потому Магнуссон не рисковал слишком растягивать свои владения. Вместо этого он дал приказ авангардным силам захватывать быстро, что получится, и не искать больше боя. Тем временем он консолидировал защиту тыловых районов. При этом высвобождались одна за другой эскадры, необходимые для следующего большого броска.
И адмиралы Герхарта тоже не рвались в бой слишком скоро. Им задали хорошую трепку. Нужны были ремонт и замены, и не в меньшей степени — восстановление боевого духа. Общее их превосходство в силах оставалось подавляющим, но для противостояния Магнуссону можно было использовать лишь малую их долю — поскольку вся остальная Империя тоже нуждалась в защите, особенно от неожиданной атаки с фланга. Сбор данных, принятие решений, издание приказов, поиск средств, реорганизация флотов и сил поддержки — все это требовало времени.
Так что конфликт почти погас, остались лишь случайные вспышки. Магнуссон сделал предложение о переговорах. К его удивлению, ответ пришел положительный. Император Герхарт посылает делегацию из лиц высокого ранга и их помощников для ведения предварительных переговоров. И почти сразу за этим известием прибыл Флэндри.
— Зачем вы здесь? — спросил Магнуссон. Флэндри улыбнулся:
— Ну, потому, что его величество лелеет достойную государственного деятеля мечту о мире, восстановлении спокойствия и возвращении заблудших детей своих на пути правды и верноподданности.
— Вы надо мной смеетесь? — вспыхнул Магнуссон.
Они сидели вдвоем в комнате бывшего дома резидента императора. Она была маленькой, с минимумом мебели и вполне подходила для человека, которому мало что приходится делать. Полностью прозрачная в одну сторону стена открывала вид на окружающие постройки туземцев. Они напоминали гигантскую трехмерную паутину. Оранжевое солнце клонилось к закату, и его лучи играли в паутине, меняя цвет с каждым мигом. Магнуссон притушил внутреннее освещение, и его гость мог насладиться зрелищем. Нефильтрованный воздух был холодноват и нес странный запах железа. Время от времени по небу пролетала группа искр — атмосферный патруль или соединение космических кораблей на высокой орбите — знак власти над чужим миром.
Флэндри полез в карман туники за портсигаром.
— Нет, цитирую комментарии из новостей, которые я слышал, готовясь к отлету. Если правительство не смогло перекрыть все сообщения о вашем предложении — а это было бы трудно — ему нужно объяснить свою реакцию, положительную или отрицательную. Осмелюсь сказать, что ваши болтуны пользуются той же лексикой.
Большое тело Магнуссона снова откинулось в кресле.
— Ах да. Я все забываю, как вы любите сардонически выставлять свое превосходство. Мы встречались много лет назад, а такие вещи забываются.
Флэндри вытащил из серебряной коробочки сигарету, постучал по ней ногтем, закурил и выпустил струйку дыма, затуманившую тонкие черты его лица.
— Вы спросили, зачем я здесь. Я мог бы спросить вас о том же.
— Не надо этих ваших игр, — отрезал Магнуссон, — а то я вас завтра же отправлю обратно. Я пригласил вас для частного разговора, поскольку это может быть важным.
— Вы не ожидаете результата от официальных переговоров между моей группой и назначенными вами членами делегации?
— Нет, конечно. Это с самого начала пустая игра. Флэндри взял со стола бокал с виски и отпил глоток.
— Вы же ее начали, — мягко сказал он.
— Да. Как жест доброй воли. Можете называть это пропагандой. Но вы должны знать, что я снова и снова буду объявлять одну и ту же правду — что у меня нет другой цели, кроме процветания Империи, которую некомпетентность и коррумпированность ее правителей подрывали недопустимо долго, — Магнуссон, который не налил себе ничего, усмехнулся. — Вы думаете, что я начал верить собственным речам. Да, я им верю. И всегда верил. Но допускаю: я их столько произнес, что ораторство вошло в привычку.
Он наклонился вперед:
— На этом этапе я ожидал, что мое предложение будет с негодованием отвергнуто. Очевидно, Герхарт решил попытаться меня выслушать. Точнее, так решил его главный советник, у самого ума бы не хватило. Вряд ли секрет, что сейчас он — или, в любом случае, его Политический Совет — внимательно прислушивается к тому, что имеет сказать Доминик Флэндри. Подозреваю, что эта миссия — ваша идея. И вы лично ее возглавили, — он уставил палец в человека напротив. — И потому мой вопрос следовало бы поставить так: «Почему здесь вы?» Ответьте на него!
— То есть, — протянул Флэндри, — на основании моего присутствия вы полагаете, что у меня на уме что-то кроме пустых дебатов?
— Такая лиса, как вы, не станет тратить на них время.
— Ладно, вы меня приперли к стенке. Да, это я уговаривал принять ваше предложение, и поверьте мне, было не просто получить согласие на эти упражнения в пустословии. Не то чтобы все мои соратники их так оценивали. Кроме пары
