class="p1">«Капитан Херст влипнет по уши в дерьмо, — думал Том, — и я вместе с ним. А Молли? Что с ней теперь будет? Теперь я ее больше никогда не увижу и уж тем более не смогу на ней жениться».

Несколько часов спустя явился сержант Такер с ведром горячей воды, крохотным кусочком мыла и еще кое-какими гигиеническими принадлежностями.

— Побрейся и отскреби с себя грязь, Картер, — сказал он и протянул Тому бритву. Он стоял и смотрел, как Том срывает с себя остатки грязной одежды и окунает голову в ведро. Мыло было роскошью, которую он не видел уже давно. Не обращая внимания на сержанта, стоявшего рядом с суровым, настороженным видом, Том отмылся весь, сверху донизу, промыл голову, а потом взялся за бритву. Сержант бдительно шагнул к нему, но Том сумел с помощью крошечного обмылка взбить пену на лице и начал бриться, окуная бритву в ведро с остатками воды. Выбритое лицо, чистое тело и восхитительно чистая одежда самым великолепным образом подняли Тому боевой дух. Он повернулся к сержанту и спросил:

— Что дальше, сержант?

— Назад в камеру, приятель, — последовал лаконичный ответ. — Шагай.

Тома отвели обратно в камеру, и дверь захлопнулась за ним с гулким грохотом. К этому звуку Тому пришлось привыкнуть за следующие десять дней. Его почти весь день держали взаперти, выпускали только для прогулок под охраной, полчаса водили по маленькому дворику, а затем возвращали в одиночную камеру.

Ему разрешили написать одно письмо, и в нем он попытался рассказать Молли о том, что произошло, но так, чтобы ее не пугать. Он не знал, поймет ли она то, что он сам понимал слишком хорошо: если его признают виновным в дезертирстве, то в лучшем случае отправят на каторгу, а в худшем — расстреляют.

10 июля

Милая моя Молли,

пишу тебе почти что из того самого города, где мы хотели с тобой встретиться, а теперь я тут сижу под арестом. Сарин брат все-таки выписал мне пропуск, да я его потерял в бою, и придется мне теперь сидеть здесь, пока все не выяснится. Условия тут хорошие, дают размяться, а весь остальной день проходит скучновато. Но я уверен, что это ненадолго. Вот только теперь уже я не смогу приехать к тебе, как мы надеялись. Придется тебе ехать домой, милая моя девочка, а я приеду и разыщу тебя, как только смогу. Позаботься о нашем малыше — к тому времени, как я его увижу, он, должно быть, уже подрастет. Как ты его назовешь? Выбери любое имя, какое тебе по душе. Не знаю, дойдут ли до меня здесь письма, но все-таки напиши мне, если сможешь — расскажи, как ты планируешь ехать домой, и дай мне знать, когда доберешься благополучно.

Я люблю тебя, моя Молли.

Том

Каждый день, когда сержант Такер приносил ему еду, Том спрашивал:

— Есть новости?

Такер качал головой.

— Там черт знает что творится, — сказал он однажды, но больше не произнес ни слова.

Через десять дней Такер явился за ним и снова повел в тот дом, где он впервые увидел майора Джайлза. Майор оказался тут же, но в этот раз с ним был еще полковник. Оба они сидели за столом, а Том стоял перед ними навытяжку. Полковник был старше майора — виски седые, лицо изрезано морщинами, — но держался прямо. Его серые глаза холодно смотрели на Тома.

— Картер, — сказал он.

— Да, сэр. Рядовой номер 8523241 Томас Картер, первый батальон Белширского полка легкой пехоты.

— Я полковник Бриджер из штаба бригады. Мы изучили ваше дело, Картер, и было решено, что вас будут судить военным трибуналом. Ваша история кажется мне совершенно абсурдной, но это решит суд, который соберется здесь завтра в десять часов.

Он посмотрел на ошеломленное лицо Тома и добавил:

— Вам будет назначен «друг заключенного». Он придет к вам сегодня днем, чтобы вы могли подготовиться к защите… если у вас есть что сказать в свою защиту. — По его голосу и Тому, и всем остальным в кабинете было ясно: он не верит, что Тому есть что сказать. — Уведите его, сержант.

Сержант Такер отдал приказ, но Том на мгновение задержался и сказал:

— Пожалуйста, сэр, позвольте спросить: есть ли какие-нибудь новости от капитана Херста?

Полковник словно бы удивился этому вопросу, но ответил мягко:

— Нет, Картер, и уже не будет. Он был убит одним из первых, когда вел в атаку своих людей. Исполнил свой долг до конца. — Он выдержал паузу, а затем добавил: — Но вам, вероятно, было уже известно об этом, Картер. Вероятно, вы видели, как он упал, когда прятались в воронке от снаряда. Ведь в таком случае вы знали, что его имя можно назвать без опаски, не так ли? Знали, что он не сможет опровергнуть вашу ложь.

Том открыл было рот, чтобы возразить, но полковник отрезал:

— Довольно, Картер. Уведите его.

Такер отвел его обратно в камеру, а там сказал почти сочувственно:

— Нет смысла спорить с ними, Картер. Прибереги это для суда. К тебе, наверно, еще кто-нибудь зайдет потом.

Позже в тот же день в камеру зашел лейтенант Хилл. Он принес с собой стул, уселся и достал из кармана блокнот и карандаш.

— Итак, Картер, — начал он, — меня послали к вам как «друга заключенного». Мы должны будем сказать что-то в вашу защиту в суде, так что же?

Том искренно рассказал ему о том, что произошло и как он очутился в таком положении. Когда он закончил, лейтенант Хилл сказал:

— Но вы говорите, что этот капитан Херст убит и не сможет выступить свидетелем с вашей стороны.

— Так мне сказал сегодня утром полковник, — угрюмо ответил Том.

— Кому еще вы говорили, что вам обещан отпуск? — спросил лейтенант Хилл.

— Никому, — ответил Том. — Капитан Херст сказал, что даст мне отпуск по семейной надобности, но об этом никто не должен знать. Я дал ему слово.

Теперь-то Том уже жалел, что так твердо держал слово, данное капитану Херсту. Если бы он хотя бы тому же Куки обмолвился об обещанном отпуске, тот мог бы подтвердить его рассказ.

— Он сказал, что об этом никто не должен знать, — повторил Том.

— И я его прекрасно понимаю, — пробормотал лейтенант Хилл. — Чего я не могу понять, так это того, как он вам вообще его дал. Вы понимаете, что суд вам вряд ли поверит? Что еще вы можете рассказать об этом? Говорите, больше никто не знал?

— Никто, сэр, — начал было Том, а затем прибавил: