Он пытался пропихнуть это дело до самого высокого уровня: Мортен Стейнбахер вполне мог бы выступить с официальным заявлением на правительственном уровне, что, в свою очередь, привело бы к тому, что шведский посол был бы вызван на официальную встречу. Это повлияло бы на многих лиц, и отношения с соседней страной, если это еще возможно, стали бы еще хуже. В таком случае он показал бы себя в лучшем виде и был бы на пике своей карьеры. Сейчас, когда весь мир находился в каком-то хаосе и все остальные чувствовали себя дерьмово.

Но тогда ему нужно было бы, чтобы Ингольф был с ним заодно, а он встал на дыбы, в результате чего Ким решил использовать другую тактику. Держать все случившееся в секрете и к тому же сделать вид, что он даже не заметил объявления войны. Как будто все прошло бесследно и никто не обратил внимания на выпад наглого шведа.

Итак, в один прекрасный день, когда все будет чертовски прекрасно и замечательно, он нанесет удар. Тогда-то мистер Руск узнает, каково это — быть врагом Кима Слейзнера. Будет больно, чертовски больно. Конечно, сейчас он втихаря уже сделал некоторые шаги, но как именно и когда он нанесет настоящий удар, все еще оставалось неизвестным. Может быть, завтра. Может, через год. Единственное, что он знал, — это то, что, когда представится такая возможность, он будет готов устроить настоящий Армагеддон, который порвет этого сукина сына и всех в его окружении на мелкие кусочки.

Наконец тишину нарушил сотовый телефон, и когда он увидел, что это был идиот Ян Хеск из отдела убийств, он ответил скорее для того, чтобы переключиться на что-то другое.

— Да, в чем дело?

— Привет, Ким, это всего лишь я, Ян.

— Я понял, переходи сразу к делу.

— Ну, причина, по которой я звоню, заключается в том, что я только что говорил с Астрид Тувессон из полиции Хельсингборга, и…

— Так, подожди-ка, — перебил Ким, бросив взгляд в зеркало заднего вида, направленное в сторону двери в подъезд. — Ты связывался со шведами?

— Да, но это не я…

— Ап-ап-ап, давай немного успокоимся и начнем все сначала. Разве я не говорил тебе, что все контакты с другой стороной пролива должны проходить через меня и ни через кого другого?

— Да, но она сама позвонила мне. А не я ей, и так как тебя здесь не было…

— Значит, надо было отправить ее ко мне.

— Что я и сделал. Но она настаивала и не оставила мне выбора.

— Ян, теперь я должен признать, что разочарован в тебе. Ты, как никто другой, обычно понимаешь, что…

— Ким, если хочешь продолжать препираться по этому поводу, то мы, конечно, можем это делать, — перебил его Хеск. — Но если бы я был на твоем месте, то я бы лучше послушал, что она сказала.

Это был первый раз, когда Хеск осмелился перебить его.

— Ммм, вот как бы ты поступил, — сказал он, выдержав эффектную паузу. — Вот как. — Хеск всегда его недолюбливал, это точно. Особенно с той рождественской вечеринки несколько лет назад, когда он приперся в кабинет Кима и попытался изобразить из себя героя, увидев коллегу сверху на Дуне прямо на диване, с тех пор он был настоящей занозой у него в заднице. — Но сейчас ты не на моем месте. — После того случая они никогда не говорили о случившемся, и Хеск скрывал свою растущую обиду под толстым слоем отвратительного подлизывания. До настоящего момента. — И если бы я был на твоем месте, то я бы очень тщательно обдумывал все, что хочу сказать, и прежде всего кому.

— Прости, я не хотел показаться грубым. Если ты это так воспринял, то я в любом случае приношу свои извинения, и просто, чтобы ты знал, я бы никогда не позвонил, если бы не считал это важным.

Отлично. Знай свое место.

— О’кей, я готов тебя выслушать.

— Как я понял, в течение последних нескольких недель они занимались поисками одного преступника азиатского происхождения, виновного в нескольких убийствах случайно выбранных жертв. И теперь они подозревают, что он пересек пролив для того, чтобы нанести следующий удар здесь, в Тиволи.

— Подозревают?

— Да, они нашли его записи, и в них указан парк Тиволи, но это не стопроцентно, и все же они предполагают, что он почти точно нанесет удар именно там. Проблема в том, что они не знают точно, когда это может случиться. Это может быть сегодня, завтра или послезавтра. Возможно, он уже там. Поэтому они предлагают сотрудничество, мы можем вместе разработать план действий, чтобы…

— Наше сотрудничество со шведами должно быть сведено к абсолютному минимуму.

— Да, я знаю, что это твоя политика, но…

— Абсолютный минимум! Это ясно?

— Хорошо, я тебя понял, но что конкретно ты имеешь в виду? Мы не можем просто игнорировать ее звонок. Насколько я понимаю, этот Фабиан Риск уже на пути сюда, и если окажется, что их подозрения…

— Риск? — Ну конечно, опять этот сукин сын на его голову. Только этого ему и не хватало. — Просто чтобы ты знал, этот человек уже однажды был замечен при незаконном пересечении наших границ. Так что, если он собирается бегать по парку и размахивать пистолетом, то самое главное для нас — сделать все возможное, чтобы его арестовали. Понял?

— Понял, но мы же должны все равно…

— Никаких «но»! Если ты задумываешься о повышении по службе, то этот ублюдок должен быть пойман! Что касается остального, то это всего лишь подозрения, ни больше ни меньше. Ты же знаешь, как это бывает. Может, он на пути в Тиволи, а может, и нет. Может быть, он приедет только завтра, а может быть, никогда этого не сделает. Мы не знаем, — сказал он в тот момент, когда увидел в зеркале заднего вида, как открылась дверь подъезда между двумя магазинами. — Тем не менее мы, конечно, должны серьезно отнестись к угрозе.

Из подъезда вышли собственной персоной индиец и китаец, которые смотрелись как два урода в дешевых солнцезащитных очках. Выглядело это так, будто они подозревали, что кто-то держит их под наблюдением.

— Хорошо, и что ты предлагаешь нам делать?

Но он нисколько не волновался. Они могли стоять там и оглядываться по сторонам, сколько им заблагорассудится. Они все равно никогда его не обнаружат.

— Ким, ты еще здесь?

Правда, он надеялся увидеть саму Дуню, но так тоже было неплохо. То, что ее дружки-азиаты вышли из квартиры и только что разошлись в разных направлениях, могло означать только одно: там у них была какая-то встреча.

— Я перезвоню тебе чуть позже, — сказал он, выходя из машины.

Это, в свою очередь, должно означать, что она все еще находится в квартире.