Шрифт:
Закладка:
Он поднялся чуть выше и сел там,
Ну а я — до земли дотянул.
Встретил лётчика сухо
Райский аэродром.
Он садился на брюхо,
Но не ползал на нём.
Он уснул — не проснулся,
Он запел — не допел.
Так что я вот вернулся,
Вернулся, вернулся, вернулся,
Ну а он — не сумел…
Я кругом и навечно
Виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться
Я почёл бы за честь.
Но хотя мы живыми
До конца долетели —
Жжёт нас память и мучает совесть,
У кого, у кого она есть».
Вижу потрясённые до самой глубины лица – равнодушных не было и, слегка поклонившись говорю:
- Спасибо за внимание, товарищи.
И сел.
Через пару минут, Мехлис подскакивает как в оппу ужаленный и прижав ладонь к груди, чуть ли не со слезами на глазах:
- Иосиф Виссарионович! Товарищ Сталин! Извините что сразу не поверил Вам…
Добродушно усмехнувшись в усы, киваю на портрет на стене:
- Настоящий Вождь и Учитель говорил в таких случая: «Здоровое недоверие – самая хорошая основа для сотрудничества». От себя же: извинять не буду – отработаете словом и делом, Лев Захарович.
Тот, едва ли божась на красный угол:
- Клянусь, что не подведу и всемерно оправдаю ваше доверие!
Слегка поморщившись от его невольной патетики:
- Если бы я в этом сомневался, мы бы с Вами здесь сейчас не разговаривали… Однако следующий, товарщи!
***
Перевожу взгляд на Бонч-Бруевича-старшего:
- Михаил Дмитриевич!
Смотрит умными глазами сквозь стёкла очков:
- Внимательно слушаю Вас… Товарищ Верховный Главнокомандующий.
- Догадываетесь, да?
Тот, несколько уклончиво:
- Скажем так: делаю некоторые предположения.
- Ходить вокруг и около не буду: предлагаю Вам звание маршал Советского Союза, орден Ленина и должность моего заместителя на должности Верховного Главнокомандующего Вооружённых Сил Союза Светских Социалистических Республик.
Все без исключения присутствующие охнули, а у генерала - расширяются и слегка вылезают из орбит глаза, как у омара - присутствующего при соитии синего кита и плоской камчатской камбалы…
Поковырявшись мизинцем в ухе, переспрашивает:
- Какого-какого «заместителя»?
- Единственного! Кроме Вас, других заместителей у меня не будет: только подчинённые.
Бонч-Бруевич-старший в полной растерянности:
- Должность заместителя Верховного? Да кто я такой? Меня то в армии уже давно никто не знает…
Кивнув на внимательно слушающего наш разговор Мехлиса:
- Это дело поправимое: скоро в советских газетах начнут печатать правду, только правду и ничего кроме правды. И весь советский народ узнает - кто на самом деле был создателем Рабоче-Крестьянской Армии. И это был не Троцкий, не Ворошилов и даже не сам товарищ Сталин… А Вы - Михаил Дмитриевич!
Перевожу взгляд на его брата:
- И кстати про Вас, Владимир Дмитриевич, советскому народу тоже надо рассказать правду. Что Вы после Октября семнадцатого года и вплоть до окончания Гражданской войны – были вторым человеком в государстве после Ленина, а товарищ Сталин – всего лишь Наркомом по делам национальностей.
Оглядев всех:
- Товарищи! Нельзя основывать историю нашей страны на лжи – даже из самых благих побуждений. Ибо, всё равно она где-то - да прорвётся и уколет нас же самих у сраку… И будет очень больно, поверьте!
Помолчав, уставился на усатый портрет на стене, и:
- А у товарища Сталина своих достижений хватает и, надеюсь – самые выдающиеся из них ещё впереди…
Слегка, кивком поклонившись всей честной компании, уточняю:
- …С вашей помощью, конечно, без неё мне – никак.
Спустя минуту или две, без пяти минут маршал Советского Союза, осторожно спрашивает:
- И каковы будут мои предполагаемые обязанности и полномочия?
- Обязанность у Вас будет одна: разбить врага и желательно - не под Москвой и на Волге, а как можно западней.
Неужели кто-то подумал, что я сам лично буду командовать фронтами и театрами боевых действий? Я бы рад конечно… Но вот чего не умею – того не умею.
Однако, продолжаю:
- Насчёт же полномочий… Я Вам предоставлю любые полномочия, чтоб Вы могли как можно эффективнее выполнять вашу единственную обязанность – защищать наше с вами Отечество.
Вижу, тот отойти никак не может и добавляю «плюшек»:
- Приходилось мне читать, Михаил Дмитриевич, что Вы писали царю: «Пока не перевешаем некоторых генералов – немцев нам не победить!»…
Вижу, у того открывается рот, и:
- …Так вот: даю вам полный карт-бланш: вешайте кого хотите и сколько хотите – хоть всех до одного генералов перевешайте, если это потребуется для победы.
Того аж холодная испарина пробила, но утершись платком и взяв себя в руки:
- Позвольте, Иосиф Виссарионович… Было совсем не так! Ко мне в штаб Северо-Западного фронта приезжали генералы свиты от императрицы Александры Фёдоровны и требовали показать карты готовящихся операций… Позже же, эти операции проваливались! Вот я и предположил, что кто-то из этих царедворцев (не генералов!) был германским шпионом. Но чтобы предлагать царю вешать генералов – такого не было: врут ваши историки!
Несколько в душе разочарован:
«Хм… А я то думал ему понравится».
- Историки всегда врут… Но я вижу дело не в этом. Корпоративная солидарность? Или, мараться об это дерьмо не хотите? Хорошо! Я дам Вам двух сатрапов и они будут за Вас бить генеральские морды, расстреливать и возможно даже вешать.
Вдруг осеняет:
«Стоп. Я ничего не забыл?».
Едва не хлопнув себя по лбу:
«Сёмка! Так я же не дал распоряжение Тимошенко и Жукова из кутузки на Лубянке освободить!».
Посмотрев на часы:
«Сейчас уже поздно, пусть ещё ночь перекантуются – злее будут. Завтра утром позвоню и сразу назначу обоим, так сказать - «аудиенцию»».
Улыбаясь, Бонч-Бруевич-старший:
- Ну коли «сатрапов» мне дадите, тогда я согласен!
Я тоже улыбаюсь:
- Не по-уставному отвечаете, товарищ маршал Советского Союза!
Тот по-молодецки соскочив и вытянувшись в струнку, с видом «лихим и слегка придурковатым», как рявкнет:
- Служу Советскому Союзу!
Любуясь этим бодрым, боевым стариканом:
- Надеюсь не подведёте, Михаил Дмитриевич и, благодарные потомки будут называть Вас «Маршалом Победы»…
Вслед за этим, подняв палец в потолок и слегка сочувственно:
- …Только перед этим, Вам придётся наступить на горло собственной песТне, товарищ маршал Советского Союза.
Недоумевает:
- Как это понимать, Иосиф Виссарионович?
- В прямом смысле этого слова.
Со всей строгостью на него глядя:
- Как Вы относитесь к генералу Драгомирову и его учению?
***
