Шрифт:
Закладка:
Итак, Тимошенко приказывал быть в боевой готовности и попытаться предотвратить войну. Но что можно сделать сегодня для предотвращения неизбежной войны, коли враг решил непременно начать ее завтра? Если вести себя тише воды ниже травы, то так ее точно не предотвратишь. Но именно такую стратегию избрал Тимошенко – любой ценой оттянуть войну хотя бы на одну неделю. И в тот вечер 21 июня его главной заботой была не встретить всей мощью врага на боевых позициях, а непонятно на чем основанная надежда оттянуть его способом, который можно назвать словом «не высовываться». А у кого чего болит, тот о том и говорит, хоть лицом к лицу Мерецкову, хоть по телефону ВЧ Кузнецову или Павлову. На допросе 7 июля бывший командующий Западным округом Павлов показал:
«В час ночи 22 июня с. г. по приказу народного комиссара обороны я был вызван в штаб фронта…
Первым вопросом по телефону народный комиссар задал: “Ну, как у вас, спокойно?” Я ответил, что очень большое движение немецких войск наблюдается на правом фланге, по донесению командующего 3-й армией Кузнецова, в течение полутора суток в Сувальский выступ шли беспрерывно немецкие мотомехколонны. По его же донесению, на участке Августов—Сапоцкин во многих местах со стороны немцев снята проволока заграждения. На других участках фронта я доложил, что меня особенно беспокоит группировка “Бялоподляска”.
На мой доклад народный комиссар ответил: “Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации – позвоните”. На этом разговор закончился»393.
Тимошенко, который 20 и 21 июня двумя директивами подряд письменно предупредил войска о внезапном нападении, и в час ночи 22 июня настоящей войны не ждал. Его по-прежнему заботила возможность провокаций, потому ни о каком срочном выводе на боевые позиции у него речи нет. Поскольку Павлов обязан был считаться с тем, что его показания может прочесть и Тимошенко, то вряд ли он сильно исказил слова наркома. Надо полагать, суть разговора он передал верно.
Между тем, пока Мерецков собирался в путь, где-то с одиннадцати часов вечера практически весь старший комсостав западных округов сидел в штабах и ждал распоряжений из Москвы. Однако никто из них команды срочно выводить войска на позиции по телефону не дождался. Наоборот, они дождались другой команды, и то, что в это время происходило, к примеру, в ПрибОВО-СЗФ, уже не удивляет.
Вот приказ командира 16-го стрелкового корпуса 11-й армии, отданный 5-й, 33-й и 188-й стрелковым дивизиям в 1 час 30 минут 22 июня394:
№ 0012
Серия «Г»
22.6.41.
Командирам 5, 33 и 188 сд
Командующий 11 армией приказал:
1. Мин не ставить.
2. Для охраны ДЗОТ оставить небольшие группы дозоров под командой среднего командира. Остальных людей рот, обеспечивающих полосу предполья, снять немедленно.
3. Работы на основной полосе продолжать.
Командир 16 стрелкового корпуса
Генерал-майор Иванов
Начальник штаба (подпись)
Отправлено в 1–3 0 22.6.41.
Остановимся на нем. Около часа ночи командующий армии приказывает войскам оставить предполье. Даже просто по логике событий ни командарм, ни командующий округом по своей инициативе такой приказ не могли дать! Еще утром 21 июня они сами предупредили начсостав, до стройбатов включительно, что через сутки начнется война. За день обстановка на границе только ухудшилась, а с темнотой немцы открыто стали выходить к нашим позициям. Кто в такой обстановке станет отводить роты из предполья? Только тот, кому строго приказали это сделать!
Несомненно, такой приказ пришел с самого верха. Если из НКО до командира корпуса приказ шел по телефону, то на это затратили меньше часа, если из округа он шел шифром по телеграфу – то не более 3 часов. То есть в Генштабе приказ отдали около полуночи плюс-минус один час. В то самое время, когда, как пишет Жуков, он «с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф.И. Кузнецовым, Д.Г. Павловым, М.П. Кирпоносом и их начальниками штабов».
И эти указания – прямая и полная противоположность указанию «Директивы № 1»:
«Приказываю: а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе…
Тимошенко, Жуков»!
То есть в директиве, которая в тот момент еще не дошла до войск, нарком и его начальник штаба писали одно, а по телефону приказывали прямо противоположное! Что нас уже не должно удивлять – несколькими часами ранее он также давал указания, противоречащие содержанию отданной по приказу Сталина «директивы 20.06.41».
Это было еще до прихода в ПрибОВО-СЗФ «Директивы № 1». Но вот та директива добралась, наконец, до командующего округом Ф.И. Кузнецова. И что же? Давая на основе ее приказ войскам о нападении врага, Кузнецов тем не менее, вопреки этой самой директиве, вновь фактически запрещал подразделениям занимать позиции в предполье. Вот приказ, который он дал своим армиям в 2.25 22 июня395:
ВОЕННЫМ СОВЕТАМ 8-й и 11-й АРМИИ
22 июня 1941 г. 2 часа 25 минут
1. Возможно в течение 22–23.6.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение. Нападение может начаться внезапно провокационными действиями.
2. Задача наших частей – не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить [противника].
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать.
В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией
