Свет в центральном коридоре был приглушенно-красным, да и работал лишь с пола двумя линиями вдоль стен. А вот из шлюза лабораторного блока не выходило ни одного лучика, словно там и нет ничего, кроме тьмы. Света и Кросс медленно подходили, шаг за шагом, держа на прицеле шлюз. В радиоэфире была тишина: все выжидали, боясь лишний раз даже шевелиться. Но вот немного бездушный и странный голос расшевелил оковы напряженного молчания, делая паузы и четко выговаривая каждую букву:

– Я знаю, вы боитесь. Я бы тоже боялся. Но мы не представляем для вас угрозы. Мы пришли сейчас сюда сами – как жест уважения. Вас, наверное, мучают вопросы. Я это понимаю. Мы вышли именно сейчас не просто так. Я расскажу. У нас есть всего две просьбы. Первая – выслушать, это не трудно и ничего вам не стоит. Вторая просьба куда существеннее и труднее в реализации, но, чтобы правильно ее понять, нужно выполнить первую просьбу – выслушать.

Света уже готова была грызть глотки и рвать мясо, находясь в том самом бескомпромиссном состоянии. Кросс же пока ничего не понимал, толком не составив ориентиры. Голос распространялся по всему Улью через общую связь – как это происходило, было пока что не ясно. И вот из лабораторного блока появился владелец голоса, держа за руку то, что саму Свету искренне поразило, вынудив чуть опустить оружие и вглядеться в ранее не виданное существо.

– Я хочу вас познакомить. Это Мать. Так я ее назвал – по самой очевидной причине. Ее нашел Курт на Векторе и перевез сюда. Но он ошибся. Она не подходит под определение Новых людей. Мать не перерождалась. Она живет с момента нахождения образца станцией Вектор. Она адаптировалась. Выживала. Как я могу судить, она была не одна поначалу. Все же беременность не происходит просто так. Где находится отец детей – неизвестно. Как и неизвестно, кем она была раньше. Она не помнит. Не помнит ни языка, ни своей прошлой жизни. Заражение повлияло на нее не так, как обычно на других, – в этом ее уникальность. Но есть и другая, изначальная уникальность, как я могу судить, – упрямство. В каком-то смысле она тоже Новая. Курт привел ее с двумя детьми. Когда он их нашел, они спали в некотором аналоге дома. Он усыпил их, боясь, что они могут сбежать или напасть во время транспортировки. Глупость. Они никому не хотели зла. Они просто жили вместе с Матерью. Именно благодаря желанию жить она смогла все это время быть на первом уровне Вектора, адаптироваться к иноземной Жизни, использовать преимущество заражения. Не просто же так у нее получилось выбраться из камеры сдерживания, куда ее поместил Курт. Как я могу судить, ее организм со временем через долгие и трудные метаморфозы ее биологии смог выделять особую жидкость, способную проделывать отверстия в любом известном нам материале при контакте с кислородом. Думаю, такова была необходимость для попадания в другие области станции, хотя сама она, как я могу предположить, редко уходила далеко от созданного убежища. Где оно, мне неизвестно. Я еще не понял, как такое случилось. Думаю, этому точно поспособствовали неизвестные эксперименты, еще до того, как Вектор был брошен, как и брошена она на нем. Найти ее – это невероятное везение, практически дар. Она не просто научилась симбиозу – в ее силах контакт с существами.

Ее попытка покинуть клетку, в которую ее поместили, привела меня к ней. Появились некоторые сбои в камерах хранения. Там я стал работать, ища явно механическую причину. Там я впервые увидел ее. В соседних клетках были ее дети, младший и старший. Оказалось, старший также научился создавать жидкость. Она каким-то странным образом хранилась в волдырях на руках, а когда они лопались, раствор при контакте с воздухом начинал плавить даже бронированные стекла. Старший смог вырваться. Он сразу же помог младшему, и тот почти успел убежать. Шлюз зажал его ногу, но все же он оказался за пределами лаборатории. Старший стал помогать Матери. Они общались жестами, примитивными, лишь изредка издавая звуки. Вели себя почти как обычные люди. После того как Мать освободили, я думал, что умру. Я был ранен, заражен. Но Мать помогла мне. С осторожностью, увидев мою безвредность, они позаботились обо мне. Я не верил тому, что вижу. Я думал, что уже умираю: я же заражен. Но они не представляли угрозы. Их переполняло желание узнать, что стало с младшим. Не сразу, но я помог. Показал видео с камер наблюдения. Убитые горем, они не знали, что делать. Я помог им пережить это.

Они помогли мне стать сильнее. Обуздать заражение. Хотя, возможно, я заразился уже не тем, чего все страшатся на Векторе. Возможно, все дело в том, что я не был один. Мне сложно понять, сколько прошло времени. Я не знаю, как давно спал. Я не могу даже понять, кем я был раньше. Но то, что я сделал, – это был мой выбор. Пусть блокировка Улья из-за заражения и ограничила передвижения, но мы были рады этому. Время подумать оказалось очень кстати. Чтобы никто не вмешивался, я подключился к системе Улья через черный ход. Незаметно от всех я отключил связь со всеми, кто живет в остальном мире. Пришлось блокировать и любую возможность добраться до записей видеонаблюдения, даже тех, что с Вектора, иначе так бы к нам привлеклось слишком много внимания. Все же мы хотели быть в безопасности. Но я следил за всеми. Прошу за это прощения. Думаю, вы понимаете, как важно знать окружение, ведь мы хотим безопасной жизни. Да. Вот она, наша цель – обрести безопасную жизнь. Она уже потеряла сына, своего ребенка. Ужасная трагедия для матери. Но она все понимает. Мы с ней в чужом мире. Я все объяснил. Никто больше не хочет смертей. Для этого мы хотим начать все сначала. Не здесь. Нам нужно новое, не тронутое никем место. Вдали от людей. Вдали от всех. Пригодная для жизни планета. Чтобы мы могли там сберечь свою семью. Нам не нужна технология для перелетов. Нам не нужны средства связи. Просто место, некоторые инструменты – и все. Мы хотим покоя, хотим мира, хотим быть одни, создавая новую жизнь во всех смыслах слова. Уникальную для Вселенной жизнь, которую сама Вселенная и создала, а потом объединила с другой, земной.