Я не знала, почему приехал Вавилон. Интуитивно почувствовала, что мне вообще лучше не спускаться вниз, но отдаленно знала, что они с Помпеем несколько часов разговаривали за закрытыми дверями, а утром следующего дня в этом доме помимо Голода были Чума и Война. Через несколько часов приехал Смерть.

Как оказалось, Помпей заключил с Вавилоном некое соглашение и тот передал ему Чуму и Войну. Это явно были не все этапы их договора, но этот я увидела своими глазами.

Теперь у Помпея были все четыре всадника. Для чего?

С Чумой и Войной я столкнулась на первом этаже. О том, что я омега им уже явно было известно. Чума лишь скользнул по мне взглядом. В нем читался явный интерес, но лишь, как к такому явлению, как омега. Которую он вообще раньше видел, как парня. В голос Чума ничего не произнес. Оценил лишь взглядом.

Чего нельзя сказать про Войну.

— Мелкая бешенная сука оказалась реально сукой, — сказал он, тоже окидывая меня взглядом. Грудь, талию, ноги. — Кто бы знал, что ты баба. Еще и омега.

— Как приятно, что ты меня помнишь, — саркастично.

— Как же не помнить мелкого уебка, который меня покусал?

А ведь он еще тогда сказал, что я повела, себя, как девка. Поэтому и называл именно сукой.

— Я и не ожидала, что ты выживешь. Но радоваться по этому поводу не буду.

— Почему же? Нас же так дохуя связывает, — Война скользнул взглядом по моим ногам.

Внезапно впереди меня выросла огромная стена, загораживающая от Войны. От его взгляда. И лишь несколько раз моргнув и высоко подняв голову, я поняла, что это был Смерть. После его приезда в этот дом я с ним еще не виделась и сейчас с трудом сдержалась, чтобы не наброситься на него с объятиями.

Насколько бы паршиво не было на душе и какой бы ад не происходил в жизни, Смерть для меня являлся островком хоть какого-то спокойствия.

— Что такое, Смерть? — Война усмехнулся. Хотя это было больше похоже на оскал. — Не нравится то, что я смотрю на эту омегу?

Смерть ничего не ответил, но даже я ощутила исходящее от него желание порвать Войну на части.

Я взяла его за руку и потянула на себя.

— Пойдем, я хочу поговорить с тобой, — Смерть и разговоры вообще были вещами не совместимыми, но, когда мы вошли в другую комнату, я спросила: — Что задумал Помпей?

— Я не знаю.

— А когда узнаешь, расскажешь?

— Нет.

Я насупилась. Меня в этом хаосе держали в отдалении. Словно в вакууме. И это делал даже Смерть, из-за чего информацию мне приходилось собирать по крупицам. В том числе и по возможности подслушивать разговоры.

Так я узнала, что Помпей разделил всадников. Чуму оставил с Голодом, а Смерть с Войной. Изначально я в штыки приняла такую информацию, так как он соединил бывших врагов, а из этого навряд ли может получиться что-то хорошее.

Но я не знала и не учла одну вещь — с Вавилоном Помпей не просто пошел на договоренность. Они заключили мир и объединили силы. Почему? Изначально я этого не понимала. Да, у нашей стороны имелось миллиард проблем, но почему часть из них забрал Вавилон? Почему влез в эту петлю?

Все просто. Всем нам и так грозил конец. Всему городу, ведь он все так же был закрытым и правительство нас давило так, словно пыталось вовсе стереть с лица земли.

Единственный шанс выжить — победить правительство.

Сложно? Еще как.

Невыполнимо? Да.

Но пока мы порознь, нас легче уничтожить. Если мы вместе — мы куда сильнее. И вот это соединение тех, кто всегда враждовал, а сейчас пошел на перемирие, чтобы победить куда более сильного врага, возродило боевой дух местных стай. Вместе нас больше. Вместе мы дополняем друг друга. И вместе мы куда сильнее.

И так, грязная шпана из местных стай, против его высочества правительства. Даже звучит глупо. Создается ощущение, что быстрый проигрыш неизбежен.

Только следует учесть то, что среди нас были и те, кто вхож в высшее общество. Те, кто имели там вес и статус. Очень хороших, преданных знакомых и влияние — Вавилон, Помпей и Империя.

Смерть, Война, Чума и Голод, так же были из знатных семейств, но они сами по себе являли до невозможности мощную силу.

Чума и Голод — это очень острый ум. Поиск информации, исключительно правильных, выгодных путей. А еще они, как никто другой умели вести переговоры. Делали это без эмоций и жалости.

Смерть и Война — это мощь. Не зря они выполняли роли палачей. Они не бессмертны, но порой создавалось ощущение, что это не так.

Но и просто шпану из стай нельзя считать бесполезными. Все мы годами выживали и каждый был в чем-то силен. Мы многогранны. Живые, сильные, злые и вгрызающиеся в свою свободу.

Поскольку я пообещала Помпею не лезть в эпицентр событий, за всем происходящим наблюдала издалека. Толком не понимала, что происходит, но осознавала, что намечается знатная заварушка.

И, главное, все были этому рады. Я не знаю, как, но Помпей, Вавилон и Империя задумали то, что возродило их боевой дух.

Сказать, что мне хотелось в этом участвовать, значит, ничего не сказать. Душой я рвалась туда, но при этом прекрасно понимала свое положение и выполняла ту роль, которая была отведена мне. А именно — сидела в доме под присмотром охраны.

Быть полезной — это не делать то, что хочется. Это поступать так как нужно.

Временами Помпей уезжал, но, самый длительный срок, когда его не было — два дня. Вот только, даже когда я не видела его хотя бы час, в груди просыпалась настолько сильная тревога, что из-за нее я дышать не могла. Я по-настоящему задыхалась. Так, словно воздух вовсе исчезал и я, захлебываясь внутренней паникой, бежала искать альфу.

Стоило его увидеть хотя бы издалека, как тут же становилось немного спокойнее. Правда, лишь самую малость, ведь с каждым днем Помпей выглядел все хуже и хуже. Так, что теперь любой взгляд в его сторону, как новая пытка.

Точно такой же ад, как и та стена, которая теперь стояла между нами. А ведь еще совсем недавно я желала эту преграду. Сама по кирпичикам ее возводила и злилась, когда Помпей ее рушил.

А теперь получила желаемое и, казалось, должна была радоваться.

Только, никакого счастья не было.

Бывает, что лишь что-то потеряв, понимаешь, что, оказывается владел этим и сейчас, в этих прошедших днях, я осознала одну вещь — я не скажу, что была особенной для Помпея. Это будет наглостью с моей стороны, но факт в том, что он всегда реагировал на меня. Смотрел именно на меня. Чаще всего его взгляд касался меня стоило мне появиться в поле зрения альфы. Помпей отвечал на мои слова, колкости, поступки. Обращал на меня свое внимание. Конечно, оно всегда было неоднозначным, но оно было. И всегда очень острое.

После того же, как альфа разорвал наши отношения, я перестала для него существовать и я в полной мере осознала каково это обладать его вниманием и лишиться его. Когда он больше не смотрит на меня. Никаким образом не отвечает. И даже проходя мимо меня, реагирует словно на пустое место. То есть, вообще никак.