Утром, собираясь, она неожиданно спохватилась, что теплой одежды у нее нет. За время обитания в Саманданге она обзавелась платьями, пиджаками и курточками для теплой шамальской погоды, двумя летными термокостюмами разной плотности, несколькими шлемами и очками, перчатками и специальными полетными ботинками с шипованой подошвой, бесценной при посадке, но у нее не было ни теплого зимнего пальто, ни куртки, чтобы провести несколько часов в настоящем холодном климате. Она расстроилась до слез, столкнувшись с пустяшным препятствием, а потом, вдруг плюнув на вечную экономию, отправилась в роскошный магазин в центре Саманданга и купила нарядное, длинное теплое пальто, сверху похожее на короткошерстную шубку, а со стороны подкладки утепленное тем же материалом, что использовался для летных костюмов, и подобрала к нему теплую шапку, шарф и сапожки. Зачем теперь экономить? Уже через пару дней местные деньги не будут ей нужны, а это — еще одна память о Ресе. Она в конце концов разобралась, откуда именно приходили деньги: Сашины бухгалтера, увидев детали транзакции, рассмеялись и заявили, что счет закодирован тем же способом, что и личный наследственный счет Нигейра. Это не стало для нее неожиданностью: позаботиться о ней больше было некому.

Переодевшись, она не узнала себя. Куда девалась та осунувшаяся, уставшая, поблекшая девушка? Она невольно улыбнулась своему отражению в зеркале. А пожалуй, не хуже, чем в зеркале Элианны! Обновки чисто по-женски развеяли ее тяжелую, мутную тоску и неуверенность, и она усилием растянула губы в улыбке, вспомнив рекомендации психологов по поднятию настроения. Это простое, механическое действие дало волшебный результат — она неожиданно воспряла духом. Страх перед встречей с Альбре попятился и отступил, свернулся холодным комочком где-то под ребрами, и она решительно отправилась к шеадру на Элласар, чтобы там привычно перепрыгнуть прямиком в Альбре.

Городок был припорошен свежим, ослепительно белым снегом и встретил ее легким морозцем и ярким солнцем. Какая светлая, яркая, жизнеутверждающая красота… На нее словно свежим ветром дохнуло, и комочек внутри вдруг растаял, прорвавшись наружу неожиданными слезами. Выйдя из шеадра неподалеку от купола Северной Стражи, она не стала искать Шандра, а развернулась в сторону города. В лучах зимнего солнца городок приобрел особое очарование, и она с тихой печалью обошла все памятные ей улочки, а потом села в любимом кафе выпить чаю с пирожным. Здесь они когда-то встречались с Ролли после занятий, и он с едва сдерживаемым волнением, смущаясь, брал ее за руку. Она расплатилась и вышла из кафе, найдя ту маленькую квартирку на южной окраине, которую когда-то занимала. Постояв под окнами, она решительно отправилась в сторону высокого скалистого берега, внизу которого лежал океан.

Солнце и яркий белый снег до слез слепили глаза, пока она шла к знакомой тропинке вдоль берега. Океан был сегодня удивительно спокоен, сияя густой бирюзой, столь гармонично сливавшейся у горизонта с нежно-лазурным, неярким зимним небом. Дышалось сказочно легко — Юлька с наслаждением, полной грудью вдыхала морозный солоноватый воздух, и с каждым вздохом из ее сердца уходила боль, словно океан смывал с души всю накопившуюся за этот долгий, мучительный период страха, сомнений и отчаяния черноту, всю ту горечь, которая, как ржа, разъедала ее изнутри. Она вдруг почувствовала, что обрела некое хрупкое душевное равновесие, благодаря которому дальнейший путь уже не выглядел таким безнадежным и тоскливым.

Капризные и переменчивые ветра, хозяева здешних мест, сегодня не буйствовали, притихнув и позволяя солнцу согреть этот суровый берег. Северная Башня виднелась где-то вдалеке, пепельно-серая на фоне ослепительного неба, и Юлька не торопилась, наслаждаясь каждым шагом. Давно ей не было так легко… Она вспомнила тот день, когда неподалеку от этой башни на нее бросался неуправляемый и голодный черный ворон, и как она яростно швыряла в него камни.

Юлька рассмеялась, вспомнив, как грозная сердитая птица прямо на ее глазах превратилась в голого человека, нелепо сверзившегося в грязь. Тоже мне, владыка Элезии… Как жаль, что она не сразу поняла, что влюбилась. Она влюбилась еще тогда, в Белом овраге, в те длинные весенние дни, когда рассказывала ему свою историю, а он внимательно слушал, и расспрашивал, расспрашивал… Потом она долго не могла простить, что он оказался не тем, кем был на самом деле, боялась его загадочного и грозного второго облика, боялась признаться и выдать, как он стал ей дорог и нужен, а в итоге, потеряла время, которого было отмеряно и так немного. Как жаль. Если бы она еще тогда, в Белом овраге, сумела признаться себе, что влюбилась, у нее было бы гораздо больше воспоминаний, которые можно перебирать, как драгоценные бусины. Но она цеплялась за Сашу, за какие-то остатки пустых надежд, за уже тогда ставшее безвозвратным прошлое.

А теперь и Альбре станет прошлым.

Она остановилась посреди тропинки, не дойдя до башни и половины пути, жадно впитывая сочную бирюзу океана. Вон над теми останками древних фортов он учил ее справляться с ветрами. Они осмотрели их все, один за другим. Внезапно Юлька пожалела, что не надела крылья. Как здорово было бы сейчас слетать туда, промчавшись над океаном, сияющим и спокойным, полежать на нагретых солнцем камнях, бездумно глядя в небо.

И тут она вздрогнула: с одного из них в небо поднялась крупная черная птица.

Юлька опешила. Да нет, мало ли тут птиц, она же совсем не знает местную фауну. Присмотревшись, она убедилась, что птица не такая уж и большая, да и угольно-черной не кажется. Может быть, виною всему солнце и белый снег, слепящий глаза. Тем не менее, она не могла сдвинуться с места, пристально следя за ней. Птица приближалась к берегу, и Юлька со страхом убедилась, что она все-таки гораздо крупнее обычных птиц. Когда он поравнялся с тропинкой и стремительно пронесся у нее над головой, у нее не осталось сомнений, что это ворон.

Большой черный ворон.

Нет, не может быть, подумала она со страхом. Это существо не может быть Ресом. Рес умер, отказавшись возвращаться. А то почти безжизненное тело, что осталось в Далерне…

Она проводила его взглядом, пытаясь понять, светятся ли синим кончики крыльев, но неожиданные слезы мешали ей видеть.

Меж тем, птица описала вокруг башни широкий круг и снова полетела прямо на нее. Промчавшись высоко над головой, она взмыла над океаном, рванув в небо, затем камнем упала вниз, ниже уровня берега, туда, к тонкой песчаной полоске. Потеряв