Шрифт:
Закладка:
Телефон в полете принял вызов и включил динамик. Пожалуй, не худший вариант, но определенно незабываемое воспоминание…
Продолжая содрогаться от смеха, Аня слушала…
— Доброе утро, Ярослав Анатольевич. Конечно, есть. Для вас — в любое время дня и ночи…
Голос Высоцкого был таким доброжелательным, что она не выдержала — зажала рот ладонью, поднялась над подушкой, повернула голову.
Корней смотрел на нее, повернув голову, блестя глазами, прижимая телефон к уху. Ему тоже было очень смешно, но он явно держался.
Слушал что-то… Отвечал… Тянулся за часами, проверял время…
Снова смотрел на Аню…
— Да ну что вы… Какие дела в восемь часов утра в субботу? Я только вашего звонка и ждал…
Пусть и самому Корнею, и, очевидно, Ярославу была ясна ирония, но новый приступ смеха почему-то поразил Аню. Она не сдержалась — захихикала громко… И ее не остановил ни предупреждающий, пусть и лукавый, взгляд Корнея. Ни приложенный к губам палец.
Подползла сзади. Обняла со спины — руками и ногами. Уткнулась лбом в спину и слушала…
Не испытывая ни злости, ни раздражения. Просто легкую досаду, а еще по-прежнему сдерживая смех. Самарский обломал им секс. И минет тоже обломал, пусть Корней об этом пока не знал. Но выбора не было.
— Надо ехать, зайка. Прости.
Высоцкий договорил, скинул, снял с себя Анины руки, поднялся с кровати.
Окинул ее взглядом… И в нем все читалось. Аню снова затопило желанием, нежностью, любовью…
Ему никуда не хочется. Только в нее. А ей… Нужно быть сильной. Облегчать ему жизнь там, где можно.
— Я дождусь.
Аня ответила, даря Корнею мягкую улыбку, наслаждаясь его ответной…
После чего следила, как он уходит в ванную, дальше — в гардероб, одевается, курсирует по комнате, целует ее на прощание и куда-то уматывает.
Она даже не спросила, в чем дело. С чего такая срочность. Поняла это уже позже. Узнала единственное важное — скоро ли вернется. Корней пообещал, что где-то к обеду. Аню это устроило. Дедлайн был немного смещен.
Но все равно хотелось, чтобы у него получилось пораньше.
Не секса ради, а просто, чтобы провести больше времени вместе. Ведь и сама Аня и, несомненно, Корней чувствовали острую нехватку друг друга. Всегда мало. Всегда хочется еще. Всегда чувство голода.
И что случится, когда он вернется, было очевидно. Действительно продолжат там, где остановились. Ане и вспоминать не пришлось бы. Только вот… Хотелось внести некоторые коррективы.
Поэтому, когда девушка услышала, что в двери проворачивается ключ, почувствовала, что сердце ускоряет ритм, дыхание учащается, руки начинают немного трястись. Это все адреналин. Это все предвкушение и ее фирменный страх перед неизведанными. Вот только они не мешают…
Корней вошел в квартиру, поставил портфель, закрыл замки.
Внезапный звонок от Самарского его, конечно, не порадовал. Заниматься сексом с утренней Аней — горячей и по-особенному мягкой, нежной после сна — куда приятней, чем встречаться с деловыми мужчинами и разговаривать о строительстве, но выбора не было.
И безумно важно было то, что она это поняла. Не стала истерить, обижаться, требовать. Умная девочка. Самая умная в мире девочка. К которой он постарался вернуться, как только дела были сделаны.
Стоял лицом к двери, поэтому не сразу заметил приближение Ани. Которая очевидно старалась ступать беззвучно — босоногая, крадущаяся на носочках… Вредная девочка. Самая вредная в мире девочка. Которой он уже столько раз говорил не шастать по квартире без обуви — не лето ведь.
Повернулся, окинул ее взглядом, размышляя… Сначала трахнуть или отругать. Или в принципе не тратить себя на то, чтобы ругать, а лучше несколько раз трахнуть?
Следил, как Аня подходит, останавливается в двух шагах… Судя по всему, слегка нервничает. Но взгляд решительный… И озорной. Опять на пути к своему очередному преодолению. Смелая девочка. Самая смелая в мире девочка.
Корней вздернул бровь:
— Привет, мы не здесь остановились, — произнес ровным тоном, зная, что смущает, начал расстегивать пальто.
Ждал, что она покраснеет, ойкнет, сходу не разберется, что делать в связи со своим «промахом»… И даст ему повод снова усмехнуться. Но сегодня она шла наперекор. Проигнорировала приветствие, замечание, подошла еще ближе. Перехватила инициативу… И власть над пуговицами. Расстегнула, глядя в глаза мужчины. Потянула с плеч вниз, позволила ему самому повесить. Дождалась, пока закончит, снова посмотрит… Занялась пиджаком. Продолжая молчать. Продолжая смотреть.
Он снял, отдал, на сей раз положила уже она — на тумбу. Аккуратно.
Выставила вперед руку, вздернула бровь так же, как делал он, бросая выразительный взгляд на оттопыренный телефоном карман…
Чего хочет — понятно. И это не вызвало в Корнее раздражения. Только новую ухмылку. Он потянулся, достал мобильный, положил на ладонь, следил, как Аня зажимает кнопки, а потом ведет по экрану, выключая…
— Справедливо, — мужчина произнес, взгляд девушки потеплел, а губы задрожали… Но она быстро взяла себя в руки, отложила девайс поверх пиджака, снова посмотрела ему в лицо.
Корней видел во взгляде всполохи страха, но куда больше — азарта. Знал, что ее ладони мокнут, а сердце гулко бьется… И у него тоже забилось быстрей. Почему-то…
— У нас игры? — Аня потянула за узел галстука, стреляя глазами в ответ на вопрос мужчины. Не кивнула даже, просто хлопнула ресницами, а Корнею нестерпимо захотелось усмехнуться…
— Мы молчим? — он уточнил, склоняя голову, позволяя снять галстук, следил, как Аня откладывает его на полку. Возвращается к рубашке, расстегивает верхнюю пуговицу. Не спешит отвечать. Первым делом самолеты. Но, когда с пуговицей вопрос решен, снова вскидывает взгляд… Снова озорной… Снова хлопает ресницами, немного розовея…
— И просто трахаемся? — Корней спрашивает, Аня жмурится на мгновение, сдерживая смех, утыкается лбом в грудь, выдыхает, собирается… А потом снова поднимает голову, кивает, смотрит в глаза… И в них столько искр… Столько смелости… Столько игривости… Что сил сдержаться — никаких. Любимая девочка. Самая любимая в мире девочка. Поэтому…
— Великолепно. Всегда о таком мечтал.
Корней произнес спокойным тоном, прекрасно зная, что дальше будет хор-р-рошо…
Зеленые глаза становятся больше, она пытается бороться со смехом, но не может. Сдается, начинает хихикать, на секунду прячет лицо в ладонях, а потом бьет его по плечу, пищит:
— Корней!!! Молчи!!! Ты меня сбиваешь!
И снова с искрами следит, как он произносит:
— Больше ни слова… — проводит по губам, «отбрасывает ключ»…
