Холли тоже было.

Ярость клокотала внутри, требуя выхода. Нос забивало вонью чужого ужаса, смешивающейся с запахом собственной крови.

У Грина дрожали руки, когда он снова навёл фонарик на Найла. Он явно видел, как его лицо неуловимо меняется. Сдерживать койота становилось всё труднее.

— Я знаю, что должен был пойти в полицию. И я струсил. Мне правда… жаль.

Жаль. Жаль. Жаль.

Слишком поздно. Крупица правды среди моря лжи. Или попытка спасти свою задницу.

Найл тяжело дышал. Если Грин хотел заговорить его, задобрить, то у него не выйдет.

Нужно было покончить с этим… нужно было…

Он упал на четвереньки. Одежда затрещала на нём. Кости выворачивало. Грин, кажется, попятился, запнулся о собственные ноги, рухнул на пол и пополз назад. Кому есть дело до того, что он признал свою вину?!

Койот требовал мести. Холли нуждалась в возмездии…

Позади зашевелилась, застонала Кэрри. Она приходила в себя. Времени было мало.

Грин отползал прямо к дверям.

Сбежать? Ну уж нет! Найл встряхнулся, как пёс, повел головой и припал к полу, готовясь напасть. Вонзить клыки в горло. Попробовать крови.

— Где я… что… — Кэрри у стены села, потирая голову.

«Кэрри… Кэрри. Она очнулась. Она всё видит»

Нужно было закончить с этим.

Наверное, Кэрри увидела его. Наверное, она даже не поняла, что койот — это Найл. Она просто закричала, хрипло и громко, как сделала бы любая девчонка.

Найл прыгнул вперед, пригвождая к полу Грина всем своим весом, мешая освободиться. Оуэн пытался вывернуться, дергался, уперся ладонями в звериную морду — бесполезно. Найл клацнул зубами, проходясь клыками по чужой ладони. Грин коротко заорал.

Вкус крови опьянял. Слюна изо рта капала Оуэну на щеки, лоб, нос.

Кэрри кричала и дергалась, пытаясь освободиться, но Холли узлы вязала на совесть.

Оуэн попытался заслонить лицо и шею окровавленными руками. Найл снова щелкнул пастью, вцепился в его ладонь…

Боль молнией пронзила всё его существо.

Сначала он не понял, что произошло. Почему так больно, больно, больно… кости словно выворачивало наизнанку, как при обратном превращении в человека, но он не должен был…

Слишком рано. У него были силы.

Но он превращался обратно. Бесконтрольно, и не мог остановить это.

Найл слышал, как кто-то бежит, громко топая и тяжело дыша.

Бах!

Плечо полыхнуло огнём.

Он скатился с Грина по полу, воя от ненависти и злости, но скатился уже наполовину человеком. Его тело крючило и ломало, выгибало и корежило, и боль была его спутником. В глазах темнело. Найл чувствовал, как сила утекает, просачивается сквозь поры, испаряется.

Его стошнило на прогнивающие доски.

В голове, между яркими вспышками боли, билась лишь одна мысль.

«Холли…»

Холли мертва.

Холли больше нет.

И его силы больше нет…

Холли. Холли. Холли…

Горло раздирало криками. Он скорчился, схватившись руками — человеческими, блядь, человеческими! — за живот, а потом его сознание рухнуло во тьму.

* * *

Во тьме он увидел деда. Его древнее, испещрённое морщинами лицо. Седые волосы, заплетённые в косы.

— Холли ушла, — произнес дед. — Ты позволил ей умереть. И почти вся её сила ушла вместе с ней.

— Ты… лгал мне…

Он чувствовал, что его тело слабеет. Он знал, что проиграл. Не успел. Не добил. Холли ушла в темноту не отмщенной, и долины предков ей теперь не видать. Что будет с ним, его волновало мало. Быть может, он уже мертв. Или скоро будет мертв.

— Обманул меня один раз — пусть будет стыдно тебе. Обманул меня второй раз — пусть будет стыдно мне.

Дед был прав. Ослепленный местью был готов обманываться, чтобы помочь сестре. И теперь он потерял всё.

Он тоскливо завыл.

* * *

Уилл бросился к Кэрри.

Она съежилась у стенки, закрыв лицо руками, и тряслась. Он обхватил её, прижал к себе.

— Эй, эй, эй, ты в порядке?..

Она замотала головой, уткнувшись ему в плечо.

— Чт… чт… эт… было… — бормотала она. — Что… п-произошло?..

Если бы Уилл мог ей объяснить!

Мун рассказывала им — вкратце — кто Найл такой, но никто не готовил его к тому, что у него на глазах животное превратится обратно в человека. Он был готов ко всякой сверхъестественной дряни, мать многому обучила его и сестру, но Уилл ещё никогда не видел оборотней.

Что ж, теперь увидел.

Охренеть.

— Тш-ш-ш, тихо, тихо… — он гладил Кэрри по голове. — Твой дружок-навахо слетел с катушек, но мы его обезвредили… Теперь всё будет в порядке.

По идее.

Мун говорила, что, если выстрелить этим существам в сердце или в голову, они точно сдохнут. Как тот сосед в анекдоте, которому вбили в грудь осиновый кол, он взял и помер. Но Уилл не был уверен, что попал в сердце. Он вообще стрелял наугад и дико, до усеру боялся случайно попасть в Оуэна.

Палить по сверхъестественной хрени в жизни оказалось вовсе не так уж легко. У него до сих пор тряслись руки.

Кэрри рыдала ему в плечо. Уилл путался пальцами в её волосах, касался губами её макушки.

Он обязательно что-нибудь придумает, что-нибудь ей объяснит, но потом. Сейчас она не в состоянии слушать.

Где-то позади Оуэн поднялся на ноги. Его тоже, пожалуй, жизнь к такому дерьму не готовила. Впрочем, он видел полусгнившего призрака и заплатил за пакетик праха, так что, быть может, ему было куда проще, чем Кэрри.

— Он жив?.. — прохрипел Оуэн.

— Я не знаю, чувак, — мотнул головой Уилл. — Проверь сам!

Кэрри подняла на него заплаканный взгляд.

— Вы его, что… у-убили?..

— Что ты, — Уилл обхватил её лицо ладонями, осторожно отвернул её от лежавшего на полу Найла. — Я стрелял ему в плечо.

Положим, стрелял он не в плечо. И вообще сам не знал, куда стрелял. Всё было слишком быстро и сумбурно, чтобы он вообще хоть что-то понял. Зато почувствовал себя имперским штурмовиком, черт бы его побрал. Никакой Силы, зато пушкой махать во все стороны — это мы умеем…

— Жив, — Оуэн выдохнул, осел на пол. — Жив, засранец… Господи, чувак, я не… — и он тоже заплакал, глядя прямо перед