Шрифт:
Закладка:
Зимой Пятигорск, конечно, был не тот, каким он представал перед курортниками в летнюю пору, но и теперь город привёл Семена Михайловича в полный восторг. Пятигорск как бы прилёг у подножия знаменитой горы Машук, густо поросшей лесом и кустарниками, а дальше, за Машуком, словно впечатанный в горизонт, чётко вырисовывался Главный Кавказский хребет, в центре которого гордо высились два снежных великана — Казбек и Эльбрус. Воздух был настолько чист и свеж, что казалось, им невозможно надышаться. Борзунов сразу же вспомнил знаменитое лермонтовское сравнение этого воздуха с поцелуем ребёнка.
Вновь прибывших в санаторий курортников принимал главный врач. Полистав медицинскую книжку Борзунова и с интересом оглядев его, он вдруг спросил:
— Семён Михайлович, скажите, вам приходилось встречаться с министром обороны?
«К чему бы такой неожиданный вопрос? — Борзунов удивился. — Вроде бы это к лечению в санатории не относится».
— Приходилось, — тем не менее ответил он. — Не часто, правда. Так сказать, по долгу службы.
— Очень хорошо.
Семён Михайлович почувствовал, что главврач был доволен именно таким ответом.
— Пожалуйста, подождите немного в приёмной, пока я освобожусь.
«Что-то странное есть во всём этом, — думал Борзунов, выходя в приёмную. — Встречался ли я с министром? Может, главврач хочет через меня решить какую-то свою проблему? Так мог бы сразу сказать об этом».
Вскоре главврач вышел в приёмную. Он снял белый халат и был в форме полковника. Опытным взглядом Семён Михайлович приметил, что третья звёздочка на погонах отличается от двух других своей «свежестью». Главврач проследил взгляд Борзунова и тоном, в котором были одновременно и гордость, и смущение, сказал:
— Маршал Малиновский полковника мне присвоил. Перед своим приездом в Пятигорск приказ подписал. И новую «Волгу» прислал санаторию.
Они вышли из дверей корпуса. Зимнее солнце кидало на землю свои лучи, от которых снег ослепительно искрился — и на крышах, и на земле, и на лапчатых ветках голубых елей. У подъезда стояла новенькая бежевая «Волга». Главврач пригласил Семена Михайловича в машину и коротко бросил водителю:
— В первый корпус.
Ещё издали увидев корпус, Семён Михайлович понял, что он и архитектурой, и местом, где располагался, выигрышно отличался от других корпусов санатория. «Вот бы в нём поселиться», — мелькнула шальная мысль.
Машина остановилась у подъезда. Они прошли через просторный вестибюль и по широкой лестнице, застеленной красивой ковровой дорожкой, поднялись на второй этаж. Когда приблизились к двери с номером 14, главврач, понизив голос, произнёс:
— Здесь размещается маршал войск связи Алексей Иванович Леонов. — И, показывая рукой в потолок, доверительно и немного таинственно добавил: — А на третьем этаже — апартаменты министра обороны. Там будут и ваши комнаты.
Сообщение главврача привело Семёна Михайловича в полное замешательство: он будет жить рядом с министром! Придётся держать себя в определённых рамках этикета, быть всё время настороже, чтобы, не дай бог, не скомпрометировать себя в глазах самого маршала! Шутка ли — полковник рядом с министром! Прощай, желанная свобода, о которой он так мечтал и в атмосфере которой хотел полностью расслабиться и раскрепоститься. Оказывается, его ждёт такое же психологическое состояние, какое бывало и на службе, даже ещё более напряжённое: там, в Москве, от издательства до министерства, а тем более до министра далеко, а здесь он — сосед. Только выйди из своей палаты, и ты уже «на мушке» у маршала! Сразу на строевой шаг переходи! Прощай повесть! Как была ты неоконченной, так неоконченной и останешься...
Главврач, заметив растерянность Борзунова, лукаво улыбнулся:
— Да вы не переживайте. Всё будет хорошо. Сейчас я вас представлю помощнику министра, генералу Петрову. Зовут его Михаил Иванович, он у министра по особым поручениям.
Главврач постучал в одну из комнат. Дверь отворилась, и на пороге появился невысокий, стриженный бобриком человек. Борзунов, хоть и был в штатской одежде, привычно вытянулся и представился по всей форме. Полноватое лицо Петрова просияло доброжелательной улыбкой.
— Рады вашему прибытию, Семён Михайлович, — приветливо произнёс он, — заходите, прошу вас.
Когда главврач откланялся и удалился по своим делам, Петров, усадив Борзунова в глубокое мягкое кресло, сел рядом.
— Вас, конечно же, интересует, чем вызвано ваше размещение рядом с Родионом Яковлевичем?
— Признаюсь честно, очень.
— Дело вот в чём. Когда мы приехали в санаторий, Родион Яковлевич осмотрел отведённые ему апартаменты и посчитал, что они слишком велики. Он оставил для себя и жены, Раисы Яковлевны, рабочий кабинет, аппаратную с узлом связи и спальную комнату, а две других комнаты решил не занимать и посоветовал разместить в них кого-либо из отдыхающих. Мы предложили ему несколько кандидатур, и он, представьте, остановился на вашей. Говорит, что наслышан о вас, как об интересном человеке, писателе, фронтовике. Так что, — улыбнулся Петров, — вы ему подходите по всем, так сказать, параметрам.
— Благодарю за доверие! — Борзунов был и смущён, и рад. — Постараюсь вести себя так, чтобы ничем не нарушать отдых министра обороны.
— В этом у нас нет сомнений. Но вы не стесняйте себя особо. Отдых есть отдых. К тому же Родион Яковлевич — простой, общительный человек, в нём нет ни грана высокомерия, не то что у некоторых наших военачальников. Он никогда не опустится до того, чтобы хоть как-то унизить младших по чину. Да вы и сами в этом убедитесь. Чувствуйте себя как дома. Кстати, здесь, в холле, есть бильярд, да ещё Родион Яковлевич попросил поставить столик с шахматами. Он без шахмат не может, если даже напарника нет — этюды шахматные решает. Так что можете посостязаться с ним. А Раиса Яковлевна обожает бильярд.
— Шахматист из меня, честно говоря, слабоватый, — вздохнул Борзунов. — Бильярд — более доступная мне игра, хотя я, конечно, не Дымба — король санкт-петербургского бильярда. Помните фильм «Выборгская сторона»? Там в роли Максима Чирков, а Дымбу играет Михаил Жаров.
— Ещё бы не помнить! Какие фильмы были! Какие артисты!
Они поговорили о кино, и Семён Михайлович слегка успокоился. Но оставалось самое главное — предстать перед министром, и это продолжало его волновать.
— Родион Яковлевич сейчас работает, у него эти часы святые, — сообщил Петров. — А перед обедом выходите в холл, я вас ему представлю.
Борзунов отправился в свои комнаты — обустроиться.
До обеда было ещё далеко, и он решил выйти из
