Трель с преувеличенным вниманием наблюдал за маневрами своего чудаковатого подчиненного, очевидно, полагавшего, что окружающим они незаметны. Сначала следователь ткнулся к сидевшим вдоль стены коллегам, но обнаружив, что свободные стулья отсутствуют, стал растерянно озираться по сторонам.

Снова раздались сдавленные смешки. Старший помощник прокурора Говоров, высокий, худощавый, симпатичный, невероятно язвительный, громким шепотом подсказал Боре:

— Чего ты мечешься, встань в угол.

Странно, но Винниченко внял откровенно издевательскому совету и занял место в углу. При этом он приобрел совершенно дурацкий вид, как наказанный балбес-двоечник.

Тут не выдержал Веткин, не переносивший, когда глумились над слабым.

— Возьми стул в канцелярии и сядь, — сказал он жёстко.

Боря шаркающей походкой сходил за стулом и наконец уселся.

— Все, концерт окончен! — прокурору пришлось хлопнуть по столу ладонью, чтобы наступила полная тишина. — Борис Сергеевич, представьте письменное объяснение по поводу вашего очередного опоздания. К вам будут приняты меры материального воздействия.

Оперативка началась. Первым делом обсудили важный организационный вопрос. Двенадцатого января предстояло отметить профессиональный праздник, День работника прокуратуры. Дата не была круглой, двести семьдесят восемь лет (счёт в постсоветских традициях велся от указа Петра Первого), поэтому пышных празднеств не намечалось. Олег Андреевич озвучил, кто поедет с ним в среду в область на торжественное заседание. Он назвал фамилии Кораблёва и Говорова, для первого присутствие на подобных мероприятиях стало обязательным по должности, второй занял третье место в конкурсе профессионального мастерства среди помощников прокуроров.

— Александр Николаевич тоже мог бы в конкурсе гособвинителей почётное место занять, если бы удосужился представить аудиозапись и текст обвинительной речи по одному из своих громких дел, — укорил Трель Веткина.

— Да какие у меня громкие дела, так, бытовуха, — ответил старпом.

Олег Андреевич поморщился, но на реплику бородача реагировать не счёл нужным. Любящий умничать Веткин откровенно прибеднялся. Очевидно, мнил себя незаменимым специалистом, хотя таковых не существует в природе. Трель сделал в уме очередную зарубку, уверяясь в правильности своего замысла в текущем году расстаться с этим гарибальдийцем, выработавшим право на минимальную пенсию. Веткин разлагающе действовал на коллектив, к нему тянулась молодёжь, падкая на псевдопринципиальность. Но прежде следовало подыскать адекватную замену, при всех его закидонах старпом по отзывам знающих людей в судах выступал убедительно.

— Александр Николаевич, от вас как от старшего на судебном участке я хочу услышать предложения, как повысить процент поддержания государственного обвинения, — Олег Андреевич направил ход совещания в конструктивное русло.

Назначенный в июле прошлого года исполняющим обязанности Генерального прокурора выходец с юга, человек свирепой внешности и такого же нрава провозгласил, что прокуратура под его руководством теперь заработает на полную мощь и будет стремиться к обеспечению стопроцентного поддержания обвинения в судах, как это практикуется во всех цивилизованных странах. При этом вопрос о том, какими силами это предстоит делать, не затрагивался, и.о. генерального предоставил прокурорам на местах изыскивать резервы самостоятельно.

— Не слышу предложений, Александр Николаевич, — Трелю пришлось повторить обращение.

— Нужно увеличить штат помощников, — глядя честными голубыми глазами, выдал в ответ Веткин.

— Это демагогия, Александр Николаевич, — ровным голосом произнес прокурор, — я хочу услышать реальные предложения.

— Реальных не имею, только фантастические, — старпом говорил негромко и дружелюбно, но сарказм из его слов так и сочился.

Олег Андреевич сделал очередную мысленную зарубку в матрикуле[130] Веткина и перешел к изложению собственного плана действий.

— В первую очередь увеличим количество дел, по которым мы заявляем наше участие при утверждении обвинительного заключения. Александр Михайлович, какие дела указываете с участием прокурора?

— Обязательную категорию, все дела наших следователей, все тяжкие и там, где вину не признают, — перечислил Кораблёв.

— Отмечайте также дела о преступлениях небольшой тяжести, где наоборот, обвиняемые признаются. Процент поднимем на беспроблемной мелочевке. Для наглядности проиллюстрирую примером. Александр Николаевич, вы сегодня в суде участвуете?

— Я каждый день в графике стою, — опять Веткин ответил непросто.

— Сегодня какое у вас дело? — Трель сменил интонацию на ледяную.

— Фадеев-Петров, убийство плечевой проститутки в деревне Соломино на трассе. Фадеев от всех показаний, которые на следствии давал, отказался, валит все на Петрова, с явкой свидетелей проблемы, второй месяц дело слушаем.

— Когда будет приговор?

— Ну я не знаю, когда милиция свидетелей найдет. Сейчас не с чем на прения выходить.

— Вот видите, все сложные дела тянутся долго, и свой показатель участия в общую копилку вы положите ещё нескоро, — прокурор выказывал завидную выдержку, разжевывал старпому, как маленькому. — Значит, сегодня вы можете поучаствовать у другого судьи ещё в одном, а то и двух небольших делах, по которым сегодня же будут постановлены приговоры.

— Судьи на одно время дела назначают, кто меня из процесса отпустит? — Веткин, похоже, не намеревался соглашаться.

Но его милостивого согласия не требовалось, в прокуратуре действовал принцип единоначалия.

— Этот организационный вопрос решать буду я, — твердо произнес Олег Андреевич. — На уровне председателя суда. Судьи будут назначать дела в разное время.

— Не получится, они специально все назначают на первую половину, чтобы после обеда приговоры отписывать и пораньше с работы уходить, — продолжал упорствовать старпом, в арифметической прогрессии увеличивая число своих штрафных очков.

— Дискуссия окончена, — выставил крепкую ладонь прокурор. — И конечно, чаще будут ходить в суд помощники с других участков.

— А общенадзорные проверки когда проводить? По ночам? У меня семь заданий на руках, все контрольные, к десятому, к пятнадцатому, к двадцатому, — теперь возник Говоров, по распределению обязанностей отвечавший за общий надзор.

«Дух бунтарства заразен, — подумал Трель, — Он передается индуктивным путем. В этом Остроге что ни поп, то батька».

Говорову он симпатизировал, тот располагал к себе внешне, удивительно элегантно для провинциала одевался, давал весьма приличные показатели по своей линии. Олег Андреевич желал видеть его своей опорой в коллективе наравне с Кораблёвым. Посему усугублять обозначившуюся проблему не стал.

— Гляжу, праздники действуют на всех негативно, — примиряющее сказал прокурор. — Антон Евгеньевич, всё решим в рабочем порядке, не беспокойтесь. Неужели вы полагаете, что, вытаскивая хвост, я допущу, чтобы голова увязла? В суд будут ходить все. Сегодня я в процесс иду, а вы, Антон Евгеньевич, в графике сегодня не стоите, так что занимайтесь спокойно проверками. Задача ставится следующая — по кварталу выйти на пятьдесят процентов поддержания гособвинения, по полугодию — на шестьдесят. Понятно, Александр Николаевич?

Веткин кивнул, кисло переморщившись. По результатам работы за прошлый год они еле-еле натянули сорок процентов. Реально получилось даже меньше, с десяток дел пришлось в отчёте приписать, чтобы показатель, и без того худший в области, не выглядел совсем удручающе.

Трель меж тем перешел к проблемам следствия. И