Шрифт:
Закладка:
«Время, проведённое на Земле, наши страстные ночи и горячие признания – для него теперь случайный эпизод? Он врос мне в сердце и душу, а я для него отныне – бывшая девочка на несколько месяцев, к которой нет никаких чувств, а значит – ничего больше нет?»
– Мне запрещены визиты к Первому стратегу? – отрывисто спросила Таша, сжимая кулачки так, что ногти больно впились в ладони. Она давно обещала себе не делать собственных выводов при общении с инопланетянами, а обо всём спрашивать прямо. Обитатели миров Альянса лишь внешне казались похожими на её одномирников, но их поведение и представление о жизни, о правильном и неправильном, частенько расходились с привычными ей, а мотивы их действий не всегда угадывались сходу. Вероятнее всего, она напрасно так себя накручивает и всё имеет логичное объяснение.
– Старший психотерапевт Стратегического Центра очень просит тебя заглянуть к нему в сектор психологической реабилитации, – уклончиво ответил Оррин.
– Предпочитаю узнавать плохие вести от друзей, а не психиатров. Рассказывай, что не так.
– Таша, такие беседы должны вести специалисты...
– В закрытых мирах большинство людей обходится без них, я – тоже. У Стейза выгорели все эмоции, он вернулся к среднестатистической норме своего вида и ничего ко мне не чувствует? Впрочем, как и ко всем остальным, верно? Видишь, не так-то сложно вести трудные беседы, достаточно кивать в паузах моих слов. Я с самого начала предвидела такой исход: было бы наивно строить отношения с наурианцем и не готовиться к нему. Скажи, сам Стейз остался прежним, таким как раньше, до суматохи с моим появлением?
Если действительно изменилась его личность, как предупреждали врачи, то... Леденящие душу предположения она построить не успела – Оррин широко ухмыльнулся и с полной убеждённостью заявил:
– Абсолютно таким же: невозмутимым, помешанным на физических формулах и вечно готовым исполнить свой долг любой ценой. Со мной говорил преимущественно о том, что выстраивать новые туннели должен он, а не Элис.
«Ещё бы! Мой стратег всегда старался узурпировать право на самопожертвование!» – усмехнулась про себя Таша, с нежностью думая о том, чьи портреты бесконечно копились на её столе, и запрещая себе сомневаться в нём.
Её ласковую улыбку заметили, и Оррин выпалил с отчаянием в голосе:
– Беда не только с эмоциями, Таша! Стейз не помнит тебя!
Глава 32. Подготовка к шоку
Психолого-реабилитационный центр встретил её солнечным светом, льющимся из огромных окон, открывающими виды не на суетливые улицы столицы, а на бескрайние просторы центрального парка. В отличие от стратега по Науке, в кабинете которого доводилось бывать Таше, психологи предпочли заселить нижние этажи небоскрёба. Благодаря этому посетители их вотчины имели возможность любоваться цветущими клумбами и раскидистыми деревьями во всём их великолепии, а не созерцать с головокружительной высоты смутно различимое зелёное пятно. Декоративных растений было много не только за окном: Таша вошла в уютный холл с яркими цветами, живописными кустами и бродящими среди них приветливыми пушистыми зверьками породы кошачьих. От всей души проникнуться к ним мгновенной симпатией мешало лишь подозрение, что природное дружелюбие зверей усилили соответствующей модификацией их генома.
«Я становлюсь циничной – профессиональная деформация не за горами?» – пронеслась отвлечённая мысль, и Таша сосредоточилась на высоком худом мужчине, вышедшем ей навстречу.
– Спасибо, что откликнулись на мою просьбу, – приветливо произнёс ведущий психотерапевт центра, и Таша поспешила выкинуть из головы ироничные мысли, что и его слегка видоизменили для повышения излучаемой им доброжелательности.
– Мне сказали, для встречи со стратегом необходимо ваше позволение, – сдержанно ответила она, принуждённо улыбнувшись.
– Не так категорично, Военный стратег имеет привычку всё утрировать, – запротестовал психотерапевт, проводя её в просторный светлый кабинет и усаживая в мягкое глубокое кресло, в котором Таша буквально утонула, как в пуховой перине. – Завтра мы стратега выписываем, и он намерен сразу же вернуться на свой пост. Исполняющий его обязанности уже поставлен в известность и сияет от счастья и облегчения, что наконец-то снимет с себя чужое ярмо. А поскольку, покинув наши пенаты, стратег будет иметь полную свободу встречаться с кем угодно, то моё позволение мало что значит.
– Иначе вы бы строго-настрого запретили наши встречи?
– Ничего подобного, – с неизменной доброжелательностью возразил психотерапевт. – Давно известно, что никакая проблема – даже проблема чисто психологическая – не разрешается сама собой. Она может долгое время существовать скрытно, но потом обязательно проявит себя, как правило – самым злополучным образом. Признание её существования и понимание причин её возникновения – первые шаги на пути преодоления всех затруднений. Другим расам бывает сложно понять самобытные особенности внутреннего мира наурианцев.
– Наслышана об их приверженности идеям чистого разума, не обременённого грузом душевных переживаний, – кивнула Таша. – Мне известно, что наурианцам свойственна практически полная бесчувственность, но она не мешает им оставаться людьми в самом высоком смысле этого слова.
– Согласен, но я бы не говорил о бесчувственности наурианцев столь категорично. Пониженная эмоциональность – не синоним отсутствия чувств. Никто и никогда не сомневался, что наурианцы искренне любят своих детей. Любовь проявляется в их неусыпной родительской заботе, в беспокойстве за счастье и здоровье своего ребёнка, в безусловном принятии его таким, каков он есть, в стремлении не терять близкой связи с ним и после того, как он стал взрослым. Отсутствие эмоциональной привязки к детям многие приравнивают к отсутствию любви, но это в корне неверно. Чувство долга, ответственности, патриотизма, любознательности и многие другие присущи наурианцам в полной мере! Я бы сказал, что интеллектуальные и нравственные чувства свойственным им даже в большей степени, чем другим расам, зато буксует эмоциональное взаимодействие с окружающими их людьми. Примечательно, что эта особенность не мешает ни наурианцам, ни окружающим: все давно привыкли к внешней холодности своих близких соседей по галактике, а те в свою очередь – к ненормально повышенной эмоциональности других гуманоидов. Как ни