им было трудно.

Они медленно отодвинулись один от другого, мутными глазами взглянули на костер и тяжело, как пьяные, сели.

– Даю честное слово, – ворчал Корнелис, – у меня такое ощущение, точно меня ударил ногой мой пегий конек Клейнбой.

– А мне все кажется, – бормотал Питер, – что мне на голову обрушилось стофутовое дерево.

– Между тем вы получили только по одному разу кулаком от вашего покорного слуги, – насмешливо и вызывающе заявил грозный незнакомец. – Ну ладно, будет, вставайте! Нам надо поговорить. И главное, пусть вам не вздумается протянуть лапы к вашим уважаемым ружьям, иначе вам придется проглотить то, что лежит у меня в карабине, в обоих стволах.

Буры были унижены и еще больше огорошены этой самоуверенностью незнакомца, которую подкрепляла столь внушительная физическая сила. Они встали, и движения их были подобны неловким движениям лошади, которую впервые загнали в оглобли.

– А теперь слушайте меня, – сказал незнакомец. – Само собой разумеется, отныне вы находитесь в полном моем подчинении. Я вам кое-что показал. Это был лишь слабый образец моего умения… Признаю, я был немного резок, но иначе невозможно. И наконец, так мне захотелось. К тому же для ваших мозгов это было более понятно, чем длинные речи.

Корнелис и Питер издали ворчание, которое в крайнем случае могло сойти за выражение согласия.

– Я буду приказывать, а вы будете беспрекословно исполнять. Потому что я сильней. А также умней. Вы будете мне принадлежать телом и душой в течение некоторого времени. Надеюсь, оно не будет продолжительным. Залогом вашей преданности будет ваша жизнь и в еще большей мере ваша личная заинтересованность. Поскольку я хочу вас сделать такими богатыми, какими вы и не мечтали когда-либо стать.

Обе скотские физиономии несколько прояснились, а Питер, несмотря на синеватое вздутие, которое появилось у него на лице, даже попытался улыбнуться.

– Договоримся, джентльмен, – сказал он. – Правда, рука у вас тяжелая, но ваши речи золотые.

– Алмазные, хотите вы сказать, приятель!..

– Простите мое любопытство: вы тоже думаете найти сокровища кафрских королей?

Ораторский прием Питера, осторожность, с которой он задал интересовавший его вопрос, доказывали, что неотесанный чурбан стал менее грубым.

А незнакомец ответил со снисходительным высокомерием:

– Я не только думаю, но беру вас обоих в помощники. Добычу я поделю с вами по вашим заслугам и по своему усмотрению. Но вы вполне можете положиться на мою щедрость. Она превзойдет ваши самые смелые ожидания.

– Идет! По рукам! – воскликнули оба гиганта и протянули руки.

– Прочь лапы, ребята! – резко оборвал их незнакомец. – Не люблю фамильярностей!

Позади легкой зеленой изгороди, которая их окружала, послышался какой-то плеск.

Незнакомец напряг слух, стараясь определить источник этих неожиданных звуков.

– Это вас зовут Питер? – обратился он к тому из двух буров, у которого был рубец наподобие пробора.

– Да, джентльмен.

– Возьмите ваше ружье, дойдите до реки и тщательно осмотрите местность. Если увидите что-нибудь подозрительное, стреляйте и немедленно возвращайтесь. Было бы, право, слишком глупо с нашей стороны дать себя застигнуть врасплох, как я вас застиг только что. Кстати, пирога, на которой я прибыл, привязана к коряге по ту сторону островка. Посмотрите, на месте ли она. Ступайте!

Питер, все еще ошеломленный, схватил ружье, зарядил его, придерживая пальцем курок, чтобы он не ударил по бойку, и скрылся в зарослях.

Он вернулся примерно через четверть часа. Корнелис стоял перед их новым хозяином, а лжемиссионер сидел на земле и смотрел по сторонам, как волк, попавший в капкан.

– Все спокойно, джентльмен, – доложил Питер. – Пирога на месте. Что касается шума, который мы слышали, то я думаю, что виноваты два каймана, попавшие на отмель. Они скрылись, когда увидели меня.

– Так. Они, однако, любопытны, эти кайманы. Надо будет понаблюдать за ними. Я только что сказал вам, что скоро мы завладеем кладом и разделим его на три части.

– Ваша милость хотела сказать на четыре… Это много…

– Моя милость хотела сказать на три. Так она и сказала. Группа состоит из трех человек. Кое-кто из здесь присутствующих в дележе участвовать не будет…

Лжемиссионер быстро поднял голову.

– Я имею в виду, – пояснил незнакомец, – эту личность, которую вы зовете «ваше преподобие». У него есть другое имя. Не так ли, Джеймс Виллис?

– Пощади! Смилуйся, Сэм, не убивай меня!

– Молчать, когда я говорю! Ты меня не узнал, когда я перевозил тебя и твоего дружка на островок у большого водопада? Правда, я сам позаботился об этом и закрыл себе лицо. Была минута, мне хотелось раскроить тебе череп. Но я решил отложить это до другого раза. Я надеялся еще повстречаться с тобой. И хорошо сделал, потому что вот я забрал у тебя карту, которую ты так тщательно прятал. А уж с картой в руках я разыщу клад непременно.

– Как? Карта у вас, джентльмен? – с удивлением воскликнул Корнелис. – Стало быть, ваша милость грамотны?

– Корнелис, вы задаете слишком много вопросов. Вам надо исправиться, поскольку я этого не люблю. У вас всего один глаз, но вы еще сохранили оба уха. Раскройте их и слушайте хорошенько, что я говорю. Да, черт возьми, карта местности, составленная английским миссионером, у меня. Не так уж трудно было догадаться, что этот жулик держит ее у себя в кармане: вы сами орали об этом, как цапли, когда я появился. Я воспользовался этой болтливостью, совершенно непростительной для таких закоренелых авантюристов, как вы. Так вот, ребята, слушайте меня и не перебивайте…

Он обратился к лжемиссионеру:

– Займемся тобой, Джеймс Виллис. Мы-то ведь старые знакомые, не так ли? Ты отлично помнишь тот день, когда мы встретились впервые. Я был матросом на клипере «Аделаида», который разбился о подводные скалы в проливе Торреса. Судно, шедшее под голландским флагом, сняло со скалы трех оставшихся в живых. Они умирали от голода. Я был один из них. Не раз приходило мне в голову, что уж лучше бы мои кости высохли и валялись где-нибудь среди камней, чем вести своеобразную и ужасную жизнь, какую я веду с тех пор. Но какой смысл жаловаться. Что сделано, то сделано. Люди, которые нас спасли, оказались просто-напросто пиратами. Они грабили австралийское побережье. Ты это отлично знаешь, потому что ты был одним из хозяев предприятия. Я нисколько не упрекаю тебя в том, что ты заставил меня наняться к твоим головорезам. Я мог не соглашаться и не слезать со скалы. Но я был молод, мне хотелось жить… И наконец, было во мне, вероятно, что-то и от рождения, благодаря чему я стал бушрейнджером Сэмом