Ее глаза расширяются, она смотрит на меня так, словно я только что пнула ее щенка.

— Ты знаешь, в чем дело, Шейн, — мурлычет она, быстро приходя в себя. — Когда мы встретились, я оказала тебе услугу, и теперь мне пора забрать долг. Я терпеливо ждала всю ночь, но время быстро заканчивается.

На моем лице расплывается улыбка, и на мгновение ей кажется, что я попала именно туда, куда она хотела. Я близко подхожу к ней, и она приподнимает подбородок, ее глаза затуманиваются от желания.

— Ты хочешь, чтобы я встала на колени? — Бормочу я. — Ты хочешь почувствовать, как мой язык ласкает твой клитор, пока мои пальцы проникают глубоко внутрь тебя? Ты хочешь, чтобы я заставила тебя почувствовать себя живой?

— Таков был уговор, — шепчет она, хватаясь за материал своего платья и начиная мять его между пальцами, демонстрируя свои длинные, подтянутые ноги.

Я наклоняюсь к ней и провожу языком по нижней губе, наблюдая за тем, как она становится загипнотизированной этим едва уловимым движением. Я понижаю голос, мой тон становится едва ли не шепотом.

— Я никогда не встану перед тобой на колени, — говорю я ей. — Ты для меня никто, просто шлюха, которая навязалась мне во время вечеринки. Я тебе ничего не должна.

— Прошу прощения? — требует она, отстраняясь от меня, когда по моему лицу расплывается злая усмешка. — Ты знала условия сделки. Я ясно выразилась. Я не оказываю услуг просто так.

— За исключением того, что ты сделала это, — говорю я ей, шагая к ней, когда она отходит. — Я была одна и напугана на той вечеринке. Меня забросили в мир, которого я не понимала и не знала как в нем ориентироваться. У меня сложилось впечатление, что эти три брата искали любой предлог, чтобы покончить со мной, поэтому, когда ты прижалась к Роману и потребовала попробовать мою киску, у меня не было выбора, кроме как сидеть там и принимать это. Было ли это хорошо? ДА. Извлекла ли я из этого максимум пользы? ДА. Но разве я просила об этом? Черт возьми, нет.

Я отстраняюсь, направляясь обратно к двери гардероба, прежде чем оглянуться на ее потрясенное лицо.

— Ты сделала это добровольно, так что это твоя вина. Я не обязана тебе за то, что ты мне навязала, — говорю я ей. — Но, если ты действительно так отчаянно хочешь, чтобы тебя трахнули, возможно, тебе стоит раздвинуть колени перед своим мужем. Я ни капельки не заинтересована в том, чтобы ввязываться в твои дерьмовые игры.

Я открываю дверь и собираюсь выйти, когда она бежит за мной и толкает рукой дверь, заставляя ее закрыться.

— Разве ты не видишь? — спрашивает она. — Ты и я должны держаться вместе. Мы похожи.

Я смеюсь ей в лицо.

— Мы с тобой совсем не похожи, — говорю я ей. — Ты распутничала на вечеринках и позволила выдать себя замуж за такого человека, как Джованни ДеАнджелис. Ты ходячий мертвец. Как ты думаешь, что произойдет, когда он узнает, что ты посещаешь все их вечеринки и трахаешь все что движется, не задумываясь? Черт возьми, совершенно очевидно, что ты трахалась и с его сыновьями тоже.

— Ты думаешь, я хотела этого? — визжит она. — Я была вынуждена жить такой жизнью, как и ты. Я позволила себе подобраться слишком близко к Роману, и Джованни забрал меня, чтобы использовать как рычаг давления на него.

— Что? — Спрашиваю я, мое лицо морщится в замешательстве. — О чем ты говоришь?

Ариана разочарованно вздыхает.

— Ты что, ничего не знаешь? — она говорит. — Мы с Романом были вместе в старших классах. Он был для меня всем. Единственный человек, который когда-либо по-настоящему понимал меня, и, хотя наши отношения были ядовитыми и опасными, он всегда был рядом со мной. Роман — это весь мой гребаный мир, и в какой-то момент я тоже была его миром.

Я судорожно втягиваю воздух, мои глаза расширяются, когда я воспринимаю все это. Она была его школьной подружкой, вероятно, первой девушкой, которая ему когда-либо по-настоящему нравилась, и по сей день они близки, несмотря на все, что произошло. Но я думаю, это объясняет, почему она смотрит на него так, словно солнце светит у него из задницы. Так какого черта он ничего не предпринял по этому поводу? Он просто позволил своему отцу увезти ее, а затем жениться на ней, чтобы бросить ему это в лицо.

— Как, черт возьми, ты оказалась замужем за Джованни?

— Потому что это именно то, чем занимается Джованни, — говорит она, на самом деле не давая мне того ответа, который я хочу знать. — Когда он видит, что парни слишком сблизились с кем-то, он находит способ разрушить это точно так же, как он сделал со мной. Нам было всего шестнадцать, когда он забрал меня у Романа. Он сделал то же самое с Фелисити, только ей не настолько повезло, чтобы остаться безнаказанной, а теперь еще и ты. Как ты думаешь, что произойдет теперь, когда он наблюдал, как ты сидишь за его обеденным столом, души не чая в его сыновьях и даешь им надежду на светлое будущее? Я знаю, ты можешь думать, что достаточно сильна, чтобы изменить систему, но ты никто, как и я. Я не единственный ходячий мертвец.

Я прерывисто выдыхаю, ее слова потрясают меня до глубины души, но все, что я могу сделать, это смотреть на нее в ответ, пока она продолжает.

— Я трахаюсь, потому что это все, что у меня есть. Это единственный способ нанести удар Джованни в спину, и так уж получилось, что его сыновьям нравится и хорошо потрахаться, и поиздеваться над своим отцом. Ебля — это беспроигрышная ситуация для меня, и если это делает меня шлюхой, то так тому и быть. Но ты, ты с таким же успехом могла бы трахаться с этими парнями прямо на чертовом столе. Мы обе играем в опасную игру, но ты единственная, кто тычет ему это в лицо.

Не говоря больше ни слова, Ариана протискивается мимо меня и открывает дверь. Она выходит прямо, даже не оглянувшись на меня, и оставляет меня стоять здесь, с колотящимся от страха сердцем.

Это закономерность. Джованни забирал каждую девушку, с которой сблизились парни. Он забрал школьную подружку Романа, а затем убил Фелисити прямо у них на глазах. Если бы они вот так сблизились со мной… черт. Неудивительно, что Роман держался на расстоянии и настаивал, чтобы его братья делали то же самое, хотя я могу гарантировать,