Пока шагал, размышлял над разговором, состоявшимся с настоятелем. Пока ждали послушника с артефактом для клятвы, Ирган задавал разные вопросы, пытаясь выяснить, читал ли я книги о големах, разбирал ли их раньше. Задавал легкие задачки, пытался выспросить про наставника. Понятное дело, что его интересовало, как подросток сумел взять архетип Архитектора, и как вообще меня подвели к нему ещё до восемнадцати лет. Не спорю, архетип Архитектора — редкий, но всё же старикан чересчур им заинтересовался.

Архетип можно было иметь лишь один. Как только ты его выбрал, менять нельзя. Именно потому все так горевали по скрывшимся жрецам Захарии, которые могли определять склонность к архетипам: когда ты знаешь, что ткнув в предлагаемый вариант, сможешь легко брать вершину за вершиной, ранг за рангом, пропадает страх, что ошибешься в самом главном выборе в своей жизни.

Но можно улучшать свой стартовый архетип. Например, обычный кузнец, добрав профессиональных навыков, может стать узконаправленным «мастером ковки доспехов» или, совсем заморочившись и, изменив свою сущность, развить свой архетип под какого-нибудь «демонического кузнеца», который сможет использовать редкие ингредиенты из подземелья в ковке доспехов или оружия. Мечи, сосущие души, доспехи, что лечат раны за счёт крови врагов, и прочие эпические и легендарные артефакты были созданы теми, кто сменил стартовый архетип на что-то мощнее.

Ремонтник големов может стать Механиком, Ловец големов — Контролером. Архитектор големов может стать Зодчим. Правда, как именно перескочить на следующий архетип, уже было непонятно: во-первых, эти требования менялись от человека к человеку, так что, повторив путь мастера, который сменил архетип, можно было ничего не получить. Добавьте сюда проблему развития навыков с нуля, когда способность может не подойти для развития, и повиснет мертвым грузом.

Да, по поводу развития архетипов проводились какие-то исследования, научные работы. Наверняка в библиотеке некрополиса, в который превратилась столица, хранится секретов гораздо больше, чем я себе могу представить. И тайные техники, навыки и способы развития, которые хранятся ныне в филиалах Гильдий и в сокровищницах и сейфах местных бонз, не дотягивают до тех, что были собраны там. Вот только добраться до столицы будет проблемой. По сути, цвет материка, самые умные и образованные люди — стали нежитью, а выжили лишь жившие на периферии опальные аристократы, крестьяне и те авантюристы, которые не захотели или не смогли выбить себе место в командах, заключивших договор со столичным подземельем — невероятно богатым и опасным, которое, как говорили, насчитывало два десятка этажей.

Я шагал от центра, и до ворот осталось всего с километр, когда что-то царапнуло взгляд. Привычка смотреть по сторонам, натренированная за сотни походов в подземелья, заставила меня обратить внимание на стенд «их разыскивает стража», стоящий на оживленном перекрестке.

Я подошел поближе. В сердце поселилось нехорошее предчувствие: неужели отец Глебоса так хочет его найти, что уже и городские советы или мэров подключил? Но — нет, дело обстояло гораздо хуже. С самого центра доски на меня пялился мой портрет. Снизу надпись: «Разыскивается за кражу голема, награда — три золотых». И слова, и мотив незадачливых бандитов, с которыми я недавно столкнулся, обрели новый смысл. «Рожа на каждом столбе». Вот оно как.

Дело дрянь.

Стараясь не суетиться, я медленно достал платок, соорудил арафатку и прикрыл лицо. А потом отвернулся от стенда и неторопливо пошёл к воротам города, стараясь двигаться медленно, без суетливых движений. Будет очень подозрительно, если человек, отошедший от стенда с преступниками, вдруг бросится бежать.

Через стену лезть даже пытаться не буду — там стоят часовые, и нарушителя сразу заметят. А так, может, пронесет. В первый раз ведь я нормально ходил, да и три дня назад зашел, ни у кого не вызвав подозрения.

До ворот добрался за десять минут, и всё это время мне казалось, что мне в спину смотрят, что прохожий, идущий навстречу, нехорошо смотрит на мой платок, будто догадывается о чем-то. Что люди рядом со мной замолкают, или начинают вести себя неестественно. Не обращать внимания на выверты сознания и просто идти вперёд было сложно, но я справился.

Возле ворот стояла небольшая толпа авантюристов — все терпеливо ждали очереди. Меня колотило от осознания того, что стражников обязательно должны были ознакомить с лицами разыскиваемых преступников. И арафатку могут попросить опустить. Или не попросят? В конце концов, на стенде было множество лиц, а я тут уже несколько раз с арафаткой прошел, и ничего.

Когда я приблизился к воротам города, меня опознали. Стражник, сидящий на записях, поднял осоловелый взгляд, бездумно пробежал глазами по мне, по толпе перед собой… а потом снова перевел взгляд на меня. В его взгляде появилась нехорошая осмысленность.

Не знаю, что меня выдало — черты лица над арафаткой или напряженная поза, но стражник о чем-то догадался. Глаза мужчины округлились, он раскрыл рот…

Я не собирался ждать, когда этот медленный тюфяк наконец родит крик, потому замедлил время и ужом ввинтился в толпу авантюристов, не стесняясь отталкивать людей, не обращая внимание на возраст и пол. Я не отключил навык даже спустя пару секунд, когда поравнялся со стражником, и ткнул пальцем ему в горло. Мимолетное желание вспороть шею хорошо отточенным ножом я подавил — конечно, прокачанный зомби развлечет толпу гораздо лучше, и даже выиграет время, но и при ответных действиях стражники сдерживаться не станут. Да и другая причина не жестить есть. Кража голема — это преступление, которое можно загладить золотом, если конечно оно у тебя есть — иначе придётся путешествовать на рудники, или в какой-нибудь штрафной отряд на передовой с нежитью. Побег от стражи — тоже преступление, но его также можно возместить звонкой монетой. Здесь не то средневековье, где феодал мог убить за косой взгляд. И так не слишком жестокие законы изрядно смягчили после того, как в живых осталась малая часть от населения материка — смертная казнь грозила только убийцам стражников. Нельзя поднимать руку на слуг закона… при свидетелях. Иначе на недостаток населения и лозунг «Все жизни важны» просто закроют глаза. Однако я в подобном не замечен, поэтому весы правосудия в моем случае можно просто подмазать изрядным количеством желтых кругляшей. Разумеется, если знать, кому их нести.

Стражник подавился собственным возгласом, и я использовал фору для того, чтобы сильнее разогнаться. Сейчас у меня золота не хватит ни на искупление грехов, ни даже на средненького голема, чтобы