— Ну, во-первых, американцы знают, что в той же Урге половина населения — это бывшие беляки. Во-вторых… я тут ненадолго отъеду, если янки проблему с электростанциями решат, и на стройке монголов будет подавляющее большинство.

— Они же кочевники! Кто их них на стройку-то пойдет?

— Когда-то, давным-давно, к монгольским кочевникам обратился с просьбой их повелитель Наранбаатар-хаан, лично обратился — и сейчас в стране двадцать тысяч монголов-горняков и почти десять тысяч — железнодорожников. Так что если этот уважаемый человек снова попросит, и опять-таки лично, то появятся и монголы-сталевары, и монголы-электроинженеры.

— Я вот прям так себе и представил: приказал этот, как его… хаан — и толпы монголов, переодевшись в своих юртах в европейские костюмы, отправляются управлять электростанциями. Завораживающее, я тебе скажу, зрелище!

— Ну да, и именно поэтому ты сейчас не в теплой кроватке дрыхнешь, а у меня тут сидишь. Я думаю, что Френчи где-то к лету договор о замене генераторов для электростанций пропихнет. А ты к этому времени организуй здесь, в Москве — или где угодно еще, сам решишь где именно — что-то вроде рабфаков для монгольских аратов, подготовишь курсы обучающие и зарезервируешь места в заводских училищах.

— Ну да, я же самый главный обучатель монгольских мужиков.

— Прикажу — будешь, еще и язык монгольский выучишь так, что стихи на нем писать сможешь и песни. Смету на все это мне через неделю на стол положишь.

— Товарищ Бурят, а ты часом, не спятил? Да чтобы такую смету составить, месяца мало будет!

— Подробную смету принесешь через месяц, а через неделю, так и быть, только прикидочную. Уяснил задачу? Можешь идти спать дальше.

— С такими вводными заснешь, пожалуй…

— Все равно уходи: мне еще надо проект договора такой придумать, чтобы американский госдеп не заподозрил, что янки нам на пользу завод строить будут.

— Ну и даже если заподозрят… Года через три у них такой кризис начнется, что они будут своим компаниям приплачивать, если те контракты в СССР найдут.

— А у нас нет лишних трех лет. Все, иди, не мешай работать.

Николай Павлович все же не был уверен в том, что американцы договорятся о замене генераторов, поэтому в Монголию отправился лишь после того, как мистер Френчи прислал телеграмму о том, что все договоренности достигнуты. Потому что раньше особой нужды спешить не было: в Бурятии «среди своих» уже были подготовлены и бурятские металлурги, на заводах в Красном Камне и в Петровской Заводе бурятов на металлургических заводах почти пять тысяч человек работало и при необходимости кому встать у печей в Монголии можно было найти и среди «почти местного населения». Но чтобы печи заработали, нужны были и горняки, которые руду добудут, и новые железнодорожники, которые ее и уголь к печам доставят, и очень много кого еще: ведь всех этих специалистов требовалось кормить, одевать-обувать, прочим всем обеспечивать — а среди кочевников такие «специальности» ни малейшей популярностью не пользовались. Но если их лично попросит сам Наранбаатар-хаан…

Чтобы лично попросить монголов заняться развитием промышленности, был собран очередной внеочередной курултай, на который Николай Павлович снова прибыл «при полном параде». В очередной раз удивившись, какие удивительные гуталы ему оставил в наследство старый Лодондагба: за столько лет на них не появилось ни одной даже царапинки, а яркие узоры не потускнели ни на йоту. Да и дэгэл выглядел абсолютно новый: и бархат нигде не вытерся, и парча блестела как только что сотканная, а ведь лет ему было…

Речь Николая Павловича перед всеми нойонами была воспринята довольно… равнодушно, но лишь до того момента, пока Сухэбаатар не спросил:

— А сколько нам нужно будет отдавать в Россию железа за одну винтовку?

— На заводе будет делаться сталь, очень хорошая сталь. Из которой — на другом заводе, который будет выстроен уже в Урге, мы сами сделаем винтовок сколько захотим. Еще в наших землях есть медь, и, когда мы научимся ее добывать сами, для этих винтовок мы будем делать патроны. Еще есть у нас и ртуть, из которой мы научимся делать капсюли к патронам, есть свинец для пуль… земля наша богата необыкновенно, но, чтобы добраться до этих богатств, нам потребуются дороги. Железные дороги, которые мы построим потому что у нас будет сталь для рельсов и мостов.

— Наранбаатар-хаан, — спросил кто-то из собравшихся нойонов, –ты говоришь, что этот железный завод делается для того, чтобы мы сами смогли получить все богатства нашей земли?

— И чтобы мы смогли защитить наши богатства от китайцев. Северные батыры всегда готовы оказать нам в этом помощь — но у них есть много других врагов и может оказаться, что им будет когда-то просто нечем нам помочь, поэтому будет лучше, что все для защиты нужной, было и у нас самих.

— А мы сумеем сделать все, о чем ты говоришь?

— Мы научимся все это делать. Наши братья в Бурятии уже работают на таких заводах и делают много стали, делают патроны, делают разные машины. Они научились — и мы научимся.

— Скажи, кто тебе нужен.

— Я думаю, что забирать из яса самых крепких мужчин, которые кормят семьи, было бы неправильно. Ведь пока они будут учиться, кто сможет позаботиться об их семьях и стадах? Но если яса пошлет на обучение достаточно подросших вторых сыновей, которые еще не нашли себе жен…

— То есть тех, кто взял себе жену, уже не годится?

— Если у него пока нет детей, то годится: мы попросим обучить и его жену, но другой, женской работе: ведь металлургам нужно и еду немного другую готовить, и одежду специальную шить… Они тоже будут учиться, учиться жить в городе и помогать своим мужьям — которые будут помогать нашему народу защищать себя, защищать наших жен и детей…

— У меня в яса таких трое есть, еще о двух я пока думаю — они вроде еще слишком молоды. Куда им приезжать?

— Сухэбаатар, собери пока пару тысяч парней здесь, в Угре, а через две недели товарищ Кузнецов сообщит тебе, где их будут обучать хойд баатары. Позаботься о том, чтобы здесь их хорошо кормили, а в России им все необходимое дадут.

— А кто за это будет платить и чем? — снова раздался вопрос кого-то из