— Так значит, без пяти минут дипломированный архитектор решила никогда по специальности не работать?

Аристарх протянул мне запотевший бокал с игристым розовым шампанским. Я старалась налегать на фрукты и меньше пить. Мало ли, что мне захочется на нетрезвую голову сболтнуть. Я-то себя знаю, ляпну обязательно. Поэтому я просто обмакиваю губы и возвращаю сосуд на стол.

— Я никогда не хотела стать архитектором. Это решение моего отца.

— И как твой отец отнесся к тому, что ты не хочешь мириться с его решением?

— Никак. Он пока не знает. Я вообще мало что рассказываю родителям. Просто не вижу смысла этого делать. Всё равно отец категорично заявит, что знает лучше, как мне жить. Вот вы, к примеру, считаете правильным то, что родители решают судьбу своих детей, даже не поинтересовавшись их мнением?

— Нет, разумеется, я так не думаю, — мужчина даже не старался сдерживать улыбки, наверное, его смешила моя горячность. — Но всё же, считаю, что родители часто неплохо знают настоящую жизнь, без прикрас и розовых очков, а ещё знают своих детей. Легко ли в двадцать лет понять, чего ты хочешь от жизни? Нет. Потому что мир кажется таким большим и повсюду мерещатся возможности. Я помню себя молодым. Мне хотелось дышать полной грудью, путешествовать, наслаждаться свободой. Гонять с друзьями байкерами с утра и до ночи. Казалось, я всё могу в этой жизни. Но мой отец авторитетно настоял, чтобы я закончил престижный вуз. Сказал, что я могу сразу же после получения диплома собрать вещи и ехать, куда мне захочется. Мол, будет профессия, на корку хлеба всегда заработаешь. И я решил пойти ему навстречу, а после сделать всё по-своему.

Аристарх накинул мне на плечи плед. Я и не заметила, что уже заметно стемнело и действительно стало холоднее. Апрель выдался тёплым, но ночи ещё были холодными.

— И как вы поступили? Уехали?

— Нет. Я даже доучиться не успел, как мой отец умер. И мне, как самому старшему из сыновей, пришлось рано повзрослеть и стать главой семьи. Мне было горько осознавать, что я не могу сделать так, как хочу, но с высоты прожитых лет, я могу сказать, что благодарен отцу за то, что он научил меня ответственности. В жизни мне это очень пригодилось.

— Вот и папа мой считает, что я безответственная, избалованная и эгоистичная. И мужа себе выберу под стать.

Обещала же себе держать себя в руках и к бокалу с алкоголем лишний раз не притрагиваться. Но не сдержалась, залпом допила шампанское. Это от досады. Опять меня куда-то не туда понесло.

— Я слышал о том, что вы с Антиповым младшим скоро поженитесь.

— Правда? — Очень хорошо, что я уже проглотила жидкость, иначе точно бы поперхнулась. — И что вы об этом думаете?

Мужчина предложил обновить мой бокал, но я решительно отставила его в сторону.

— Что все хорошо в меру. Я считаю, что это правильно, помочь своему ребенку заложить прочный фундамент, который поможет ему уверенно стать на ноги. Но заставлять жить с нелюбимым человеком, это как-то за гранью моего понимания. Или все же с любимым?

В карих глазах заплясали любопытные чертики. Он явно ждал моего ответа с большим интересом.

— Нет. Я Павла не люблю, впрочем, как и он меня. Мы с ним даже не ладим. А в данный момент просто избегаем общества друг друга.

Аристарх понимающе кивнул, удовлетворившись ответом. И задал мне вопрос, который окончательно озадачил меня.

— А ты… любила кого-нибудь?

— Не так, чтобы любила… — Вот что я должна на это ответить, если и сама не знаю ответ. — Скорее, просто была сильная симпатия.

— Расскажи мне о нем.

— Ничего интересного. Честно.

Я достаточно нервно засмеялась, и было отчетливо слышно, насколько сильно я напряглась.

— Давай я немного расскажу о себе, а ты поделишься своей историей со мной. Так будет честно?

Согласно кивнула. Моё любопытство было подогрето.

— Мою жену звали Мария, сейчас мы в разводе. В молодости я влюбился в нее с первого взгляда. Она пришла устраиваться в наш холдинг на работу. Такая хрупкая, нежная, с огромными испуганными, как у лани, глазами. С первой минуты мне хотелось защитить её от этого несовершенного мира, уберечь. И я не только взял её на работу, но и всячески опекал, за что она тут же попала в немилость коллег. Я ведь старательно держал со всеми дистанцию, поддерживал имидж убежденного холостяка. А тут… не смог совладать со своими чувствами. Через полгода мы поженились, через пару лет у нас родились дети.

— История чудесная. Но почему вы развелись? Она не оправдала ваших надежд?

— Или я её. Мария чуткая и женственная, очень ранимая. Настоящая хранительница семейного очага. А я, напротив, неисправимый трудоголик, которого семья видела лишь по праздникам и изредка в выходные. Наша семья не выдержала испытание на прочность.

— Мне жаль, — с грустью обронила я. — А мои несостоявшиеся отношения были обречены с самого начала. Мы слишком разные.

— Все люди разные, Злата. Но ведь главное, это уметь слушать и слышать свою вторую половину. И когда каждый будет идти в отношениях на уступки, то всё непременно получится. А без любви жизнь теряет свои краски.

Я хотела возразить, но не успела ничего сказать. Мой телефон ожил в сумке, пришлось отвлечься на минуту. Ещё с минуту я просто смотрела на экран телефона, ведь не ожидала никак звонка от этого абонента. Пальцы сжали аппарат, не решаясь принять решение: ответить или отклонить вызов. Я сбрасываю звонок, но через минуту получаю сообщение от Нагорного.

«Передай своему дружку, он должен мне кучу бабок. Или я пойду в полицию и накатаю на него заяву о нанесении мне побоев».

Сначала я, разумеется, думаю, что Влад попросту по ошибке отправил это сообщение, но уж очень мне не нравится это слово «дружок», за который тут же зацепился мой мозг.

Извинившись, я отошла от Аристарха, а точнее от Аристарховых ушей, подальше. И набрала номер Нагорного. Он, к счастью, не заставил себя долго ждать.

— Влад, ты что, пьян? О чем ты говоришь?

— Этот твой недомужик мне нос сломал, — недовольно пробасил злой голос. — Придется теперь отказаться от съемок. Имей в виду, у меня свидетелей куча, он не отвертится.

— О ком ты говоришь? Я не понимаю твоих шарад.

— Про дружка твоего, конечно!

Сюр какой-то. Нагорный. Найк. Как их пути вообще могли пересечься?

— Ты о Найке говоришь? Вы что,