Однажды я попросил представить мне молодого художника Адольфа Алоиза Шикльгрубера, чем донельзя удивил немецких чиновников и Марфу Никаноровну тем, что я знаю имена малоизвестных художников за границей. Шикльгрубера нашли и представили мне. Я посмотрел на его акварели и сказал, что ему уготована судьба быть величайшим художником, но если он станет военным, то его будут проклинать миллиарды людей, живущих на нашей планете. Как бы то ни было, но Шикльгрубер (Гитлер) не появился на страницах послевоенной истории ни как художник, ни как диктатор человеконенавистнического толка.

Взвешенное решение послевоенного устройства мира выбило почву из-под ног национал-социалистов и убрало потребность политических лидеров типа Гитлера.

Политическая жизнь – это как река, которая пробивает наиболее слабые пласты скальной породы для того, чтобы течь в море. От того, что мы убрали лидеров большевиков, коммунистическое движение не заглохло, а получило новый толчок под руководством товарища Троцкого, возглавлявшего небольшую фракцию в Государственной Думе. Это была реальная оппозиция, которая помогала в принятии важных решений, критикуя их со всех сторон. У них были нелады с социал-демократами, но по сути это были две социал-демократические партии, каждая из которых считала себя наиболее правой во всех вопросах. И в списках этой фракции я обнаружил депутата Крысова Вадима Петровича, присяжного поверенного. Крысов звучит благороднее, чем Крысяков. А заместителем председателя Государственной Думы был мой крестник, представитель левых движений и партий, юрист и бывший пулеметчик Адам Яковлевич Семашко.

Крысова я видел в коридорах Государственной Думы. Вальяжный господин шел под руку со знакомой мне женщиной с крысиными чертами лица. Это только в физике похожее друг на друга отталкивается, а непохожее притягивается. В жизни все наоборот.

В нормальной жизни прошли 1937, 1941, 1945, 1953 годы. Приближалось шестое сентября одна тысяча девятьсот шестидесятого года. День моего рождения в мое время.

Россия запустила первый искусственный спутник земли в 1937 году, а в 1945 году первый в мире человек, российский летчик-космонавт штабс-капитан Васильев поднялся в космос и совершил облет Земли.

Войны были прекращены, и все соревнования между странами производились в гуманитарной сфере и на полях овощных и зерновых культур. На горизонте возникала новая проблема – глобальное потепление, и Россия в этом вопросе занимала конструктивную позицию, как одна из самых развитых и технологически передовых держав мира.

Правда, мне пришлось поучаствовать в одной войне, типа гражданской, которая развернулась на полях перестройки всей жизни Российской империи после окончания Великой войны.

Русская православная церковь, почувствовав ослабление самодержавия, решила выскользнуть из-под крыла Святейшего Правительствующего Синода и выдвинуть для России патриарха, как бы второго царя по делам небесным, и вывести церковь из-под влияния государства под лозунгом светского государства и отделения церкви от государственных дел.

Я выступил категорически против и предложил изъять из ведения Синода вопросы духовного просвещения народа.

Кто не помнит, в 1700 году скончался последний российский патриарх Адриан, и император Петр Первый на место патриаршества учредил Духовную коллегию, которая в 1721 году и получила название Святейшего Правительствующего Синода. Синод с одобрения верховной власти России мог открывать новые кафедры, избирать епископов, устанавливать церковные праздники и обряды, канонизировать святых, осуществлять цензуру в отношении произведений богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Синоду же принадлежало право суда в отношении епископов за совершение противоканонических деяний, окончательного решения по бракоразводным делам, делам о снятии с духовных лиц сана и о предании мирян анафеме.

Меня поддержали премьер Столыпин и ЕИВ. Церковь попыталась было развернуть пропагандистскую работу среди прихожан и предать меня анафеме со всех церковных кафедр, но обер-прокурор Синода, как государственный служащий высокого ранга, пресек на корню эту антиправительственную деятельность. На этом дело и затихло.

В Синод было внесено предложение создать целый сонм12 российских церковных орденов, по примеру папы римского, и награждать от имени церкви всех сочувствующих и помогающих церкви и государству, но на прошении была наложена подготовленная мною резолюция о том, что у России достаточно орденов, чтобы отмечать ими заслуги своих подданных и государственных деятелей других государств.

ЕИВ и его духовник Григорий Распутин были в престарелом возрасте, но сохраняли здравый ум, и было неизвестно, сколько они еще проживут, и кто будет следующим царем или царицей в Российской империи.

Я же был на пенсии и наслаждался спокойной жизнью, отклоняя предложения съездить на черноморское курорты Турции или на средиземноморье. В верхах я не толкался, и после смерти Столыпина обо мне забыли практически полностью. Вполне естественный процесс. Я не ходил по школам и не завывал в телевизионных программах, стуча себя коленкой в грудь и с пеной у рта доказывая, что я – это Ангел. Нет никаких ангелов.

Перед пенсией ЕИВ вручил мне погоны флигель-адъютанта его собственной свиты и посетовал, что не может вручить мне генеральские погоны, так как у меня нет необходимого ценза командования полком. Закон есть закон и законам подчиняются все, от крестьянина до императора. И какое совпадение: начинал с погон с императорским вензелем и заканчиваю службу с императорским вензелем.

Где-то в 1958 году я прогуливался в районе Баскова переулка в Петрограде, и из подворотни вышел маленький мальчик, лет шести.

– Дядь, а дядь, – спросил он, – а что лучше, джиу-джитсу или дзю-до?

Район этот в Петербурге не отличался особым спокойствием или благонравностью его жителей, поэтому я проверил, как легко мой персональный пистолет а-ля Макаров, сделанный под моим непосредственным руководством, может быть пущен в дело.

Обычно взрослые подсылали малолеток к респектабельным гражданам, ребенок оскорблял взрослых, за что ему следовало бы надрать уши, но тут появлялись великовозрастные дяди и с криками «Ты почто к ребенку пристаешь» избивали и грабили оказавшихся в несчастливом месте добропорядочных граждан.

– Дзю в переводе с китайского языка, – сказал я, – означает цифру девять. То есть нужно девять раз подумать, чтобы заняться этим видом борьбы, и еще девять раз подумать после. Так что, пацан, давай иди, думай.

Мальчик ничего не ответил и ушел в свою подворотню. Никто из взрослых из подворотни не появился.

«Повезло им, – подумал я, – да и этому пацану тоже повезет».