Олеся выглянула — слава богам, никто утешать не прибежал — и выбралась наружу. Две новоземских луны светили ярко, как два прожектора. Немного постояв у палатки, она решила пройтись по одной из тропинок, во множестве протоптанных вокруг лагеря его беспокойными обитателями. Эта, кажется, вела к ручью. Она почти дошла до воды, когда почувствовала, что позади кто-то есть. Внезапно стало страшно.

— Кто здесь? — вопрос вышел тоненьким и писклявым.

— Не бойся, однако. Это я.

Из тени большого дерева вышел Кадарчан. Олеся шмыгнула носом.

— Ну, напугал ты меня!

— А чего ночью в лес одна пошла, а? Волки увидят тебя — шибко обрадуются!

— Да… — до Олеси не сразу дошёл смысл второй фразы. — А что, тут есть волки⁈

— А куда ж им деться-то? Ходят…

Она как вкопанная остановилась посреди тропинки.

— Пойдём назад!

— Э! Со мной не бойся, однако! Пошли, красивое место тебе покажу.

Место оказалось не слишком близким, шли они, наверное, минут пятнадцать вдоль ручья. Хорошо, что берега́ были не особо заросшие — так, трава… Зато когда пришли — и впрямь оказалось красиво. Ручей образовывал неглубокую чашу, которая переливалась через край, глянцево стекая по каменному ребристому боку. Ниже этой ступеньки по пояс в воде сидело целое стадо маленьких валунчиков. Лес вокруг расступался ещё свободнее, образуя две полянки: небольшую на этой стороне и широкую, с буграми обросших мхом уже больших и серьёзных валунов — на противоположной. И между валунами, на изумрудно-зелёной от света лун траве, лежала стая. Волков, конечно. Навстречу им поднялось несколько голов.

Вот когда ноги у Олеси натурально похолодели и приморозились к земле. Кадарчан, однако, нимало фактом наличия зверья не смутился, подошёл поближе и строго сказал волкам несколько слов на неизвестном своей даме языке. Волки, и до того смотревшие настороженно, подорвались со своих мест и резво направились в лес, подгоняя перед собой волчью свою молодёжь.

Тунгус оглянулся на Олесю, которая продолжала стоять, вытаращив глаза, вернулся и крепко взял её за руку:

— Говорю тебе: со мной никого не бойся! Пошли!

Они перешли ручей по верхушкам валунов, и он чинно предложил даме лучшее место:

— Вот тут садись: сухо будет и тепло. И ручей видно. Да не косись, не вернутся они! На́ вот…

— Что это? — в подставленную ладошку легли тоненькие веточки.

— Земляника. Пока шли — увидел.

— Темно же?

— Я в темноте вижу. Почти как днём.

Ягоды были спелые, сладкие… Она и не заметила, как начала рассказывать. Про свою жизнь — сперва долгую и счастливую, а потом вдовую и горькую. Про детей. Про мужа. Снова плакала и, стесняясь, сморкалась в мокрый уже платок. Потом рассказывал он. Они, наверное, так и просидели бы до утра, но Кадарчан вдруг поднял вверх палец:

— Чш-ш! Слушай!

— Я ничего… Что это?

Сквозь журчание ручья пробивался назойливый писк, нет, тоненько-пронзительных голосков было несколько и становилось всё больше.

— Тебя потеряли! — Кадарчан решительно встал. — Точно тебе говорю! Пошли, а то разбегутся по всему лесу, до утра собирать будем.

Вот зачем, оказывается, нужен был небольшой колокол, подвешенный на сосне у столовой. Сигналы «задание выполнено» и «общий сбор на базе» пришлось подавать несколько раз, пока забравшиеся дальше всех в лес не вернулись в лагерь. Лидия Григорьевна (собственно, и поднявшая панику, не обнаружив в шалаше напарницу) обнимала Олесю, словно спасённую из пожара. Долегон (старший командир или командир командиров — как вам нравится) попенял Кадарчану: мол, мог бы и предупредить — и объявил экстренный отбой. Через пять минут лагерь погрузился в тишину, сквозь которую всё ещё пробивались азарт поиска и жажда приключений. Настя послушала это дело ещё минут пять и громко объявила:

— Кто не будет спать по-хорошему, уснут целительным сном! Я предупредила!

Олеся закрыла поплотнее глаза, старательно изображая, что спит, а сама думала, что рука у него как у Серёжки — небольшая и крепкая. И собеседником он вправду оказался интересным.

Она проснулась, едва начало светать. Часа в четыре, наверное. Закуталась в спальник и села на пороге шалаша. В половине пятого пришёл он. Притащил на плече козу. Дикую, конечно. Косулю. Но уж косулю Олеся узнать могла.

— Когда спал-то?

Кадарчан остановился перед ней и протянул букетик розовых лесных саранок:

— Мужчина должен кормить свою женщину.

— Ну уж тогда отнеси на кухню, пожалуйста. А то такое богатство мы точно не допрём…

— Хорошо, — он поправил свою ношу и пошёл в сторону столовой.

А ведь не сказать, что с напрягом тащит, хоть и худощавый сам… Олеся поймала себя на том, что улыбается, уткнувшись лицом в саранки. Фу, блин, наверное, на носу следы от пыльцы остались! Она забралась в шалаш, окуклилась в спальник и уснула с мыслью, что такой мужик может легко и на руках носить. Надо бы ему намекнуть…

ПАРА ДНЕЙ НАЗАД. ВЕДЬМАКИ, ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Новая Земля, Малахит, Серый Камень, 28.02 (июня).0005

Кельда

Как я и предполагала, ведьмаки не заставили себя ждать. Как будто сигнальный маячок у них был встроен. Прошло дня три с момента появления «бледной монстры», как трое словно скопированных из «Третьего ведьмака» персонажей (в сильно клёпаных кожаных доспехах и с двумя мечами за спинами: одним обычным и одним специальным, противомонстрячьим) нарисовались у выпасов Малахита, аккурат в том месте, где и случилось злостное нападение зверюги на перспективных тонкорунных овечек. Дождя в эти дни не было, и кое-где по берегу ещё можно было рассмотреть следы почившего чудовища.

Парни ходили вдоль речушки, приглядываясь к воде, пока наблюдавший (из тенька в кустах) за их эволюциями Никола не поинтересовался из своего укрытия:

— А чевой-то смотрим, добры молодцы? Дело пытаем али от дела лытаем? — все трое живо обернулись на голос, и вот тут Никола понял, что явились те самые перцы, которых велел караулить господин барон: глаза у всех троих были жёлтые, с вертикальными по-кошачьи зрачками, а волосы белые. Седые.

Никола споро выбрался из кустов и постарался принять безобидный вид, чтобы не спугнуть добычу (что при его габаритах было несколько затруднительно).

Ведьмаки, переглянувшись, тем не менее, завели светскую беседу на тему: а не пошаливают ли по округе монстры, и не нужна ли посёлку защита за умеренную цену?

На счёт монстров говорить было легко — была же монстра. И пошалила, гадина такая, неслабо — не абы кого, а именно что двух племенных маток сожрала. Это воспоминание так всколыхнуло Николины чувства, что он даже выдавил скупую мужскую слезу. А вот чтобы за защиту платить