–Это Дельфия,– сообщает Хэйдан.

–Кое-что случилось,– минуту погодя отрезаю я и сглатываю. «Кое-что»– отличное определение катастрофы, трагедии. Абстрактное понятие, но уверен, Хэрри уловил смысл.

–Что именно?

Я глажу Ариадну по щеке и убираю рыжий локон с лица, а потом вспоминаю о теле Норин, накрытом белой простыней.

–Мэтт, что произошло?– повторяет Хэйдан твердым голосом.– Почему Ари здесь? Что с ней? Она без сознания?

–Она спит,– шепчу я, и тут по дому проносится жуткий вопль.

У меня темнеет в глазах. Я знаю, в чем дело. Знаю!

Дельфия в ужасе закрывает ладонями уши, а Хэйдан взволнованно восклицает:

–Что у вас творится?

Я не отвечаю. Быстро выхожу из комнаты и спускаюсь на первый этаж. Я иду, продумывая в голове фразы, прокручивая различные варианты, которые могли бы помочь, успокоить, привести в чувство. Я вспоминаю, что мне сказал отец, когда умерла мама: «Теперь ей не больно».

Возможно, в этом есть какой-то смысл. Но дело в том, что крышу сносит не столько из-за смерти близкого человека, сколько от осознания того, что ты остался один. Что он не поговорит с тобой, не обнимет, не сядет рядом, не помашет из окна рукой. Он умер. И ему не больно. Это успокаивает, но не отнимает твою боль.

Я захожу в гостиную, когда Мэри-Линетт разъяренно опрокидывает маленький столик, на котором несколько минут назад стоял отвар Норин.

Она качает головой и шепчет:

–Нет, нет. Нет!

Джейсон стоит рядом с телом Норин. Впервые я замечаю в его карих глазах пелену, которую он смахивает неуклюжим движением руки.

–Мэри,– тихо говорит он, глядя в пол,– прости.

–Прости? Ты просишь у меня прощения!

–От нас ничего не зависело,– вмешиваюсь я.

–Замолчи!

–Вам больно.

–Нет,– Мэри-Линетт передергивает плечами и морщится, отступая назад.– Хватит!

–Мэтт, что за…– Хэйдан замирает и опирается о мое плечо.– О боже!

–Она поступила так, потому что не могла иначе!– горячо кричу я и пристально смотрю на женщину. Она должна знать правду, имеет на это право.– Мэри, у Норин не было выбора.

–Прекрати, прошу тебя!– Слезы градом катятся по щекам Мэри. Она плачет, отходит все дальше и дальше и в конце концов упирается спиной в деревянный комод.– Не надо!

–Она спасла Ари жизнь.

–Вы пообещали. Вы дали мне слово!

–Мэри…

–Ты дал!– Монфор выпрямляется и, будто фурия, несется на Джейсона.– Ты сказал, что позаботишься о ней! Ты сказал, ты сказал!..

Мэри-Линетт бьет оборотня в грудь, рыдая и трясясь всем телом, но он не двигается. Его глаза крепко зажмурены, кулаки сжаты. Он не шевелится. Брат тихо всхлипывает, приглушая звук ладонью, и отворачивается. Я обхватываю себя за плечи и в оцепенении наблюдаю за Мэри. В какой-то момент она перестает бить мужчину, закрывает руками лицо и порывисто прижимается к его груди, ее худощавые плечи содрогаются от рыданий.

–Я не слышу ее,– плачет Мэри-Линетт, сипло втягивая воздух,– я ее не слышу!

Мэри едва не падает. Джейсон крепко обнимает ее, хочет что-то сказать, но не произносит ни звука. Я отворачиваюсь. У меня нет сил, черт возьми, перенести все это.

На автомате взлетаю по лестнице, бреду по коридору, но останавливаюсь, так как неожиданно кто-то хватает меня за плечи.

–Что произошло?– потерянно спрашивает Хэйдан.– Как это случилось?

–Джиллианна.

–Что?

–Она выстрелила.

–Джил?– Брат ошеломленно округляет ореховые глаза.– Нет.

–Да.Она хотела попасть в Ари, но…

Брат был в поездке недолго, но пропустил так много. Он пропустил, как я предал Норин, Джейсона, как Люцифер отнял их чувства. Пропустил открытие ящика Пандоры, которым оказалась не деревянная коробка, а Ариадна. Он пропустил момент, когда сила Ари вышла из-под контроля, как рушилась церковь, как гремело небо.

–О чем ты думаешь?– тихо спрашивает Хэйдан, а я пожимаю плечами:

–Обо всем, что случилось.

–Расскажешь мне?

Глупый вопрос. Вряд ли сейчас время для разговора по душам.

–Мы должны разобраться с Дельфией. Где она? Она не спустилась за нами?

–Нет…– Брат сводит брови.– По-моему, нет.

Мы идем в спальню Ариадны, но гостьи тут нет. Хмурюсь: никому нельзя доверять. А если Судьба обманула нас? Возможно, мы не должны были впускать в дом незнакомку.

Да, я нарисовал символы, но я новичок, я…

–Слышишь?– прерывает мои мысли Хэрри.– В ванной, кажется, бежит вода. Ты оставлял кран открытым?

Я не отвечаю. И так ясно, что никто туда не заходил последний месяц.

Хэрри замирает у двери и стучит как приличный парень. Я закатываю глаза. Разве у нас есть время на подобную вежливость? Он ведь…

–Дельфия?

–Да брось!– Я раздраженно щурюсь.– Ты серьезно собираешься…

–У тебя все хорошо?– не унимается брат.

–Просто зайди.

–Это ванная комната, Мэтт.

–И что?

–И что? Так нельзя!– возмущается он, а я подаюсь вперед и толкаю дверь.

Брат собирается сказать что-то еще, но мы с ним застываем, так как видим Дельфию Этел. Одетая, она лежит в наполненной до краев ванне и держится руками за скользкие бортики.

–Святые угодники!– вскрикивает Хэрри и бросается к девушке.

Он вытаскивает ее, а эта сумасшедшая недовольно восклицает:

–Не трогай меня!

–Что ты творишь?

–Дайте мне…

–Что?– вмешиваюсь я, сделав шаг вперед.

Я чертовски устал. Норин умерла! Эби умерла! Все вокруг только и делают, что отбрасывают коньки, и не потому что им вдруг взбрело в голову свести счеты с жизнью, а потому что их убивают! А эта ненормальная сама набрала для себя ванну?

Серый взгляд незнакомки испепеляет меня. Но я мастер выдерживать такие взгляды. Они мне не страшны, я и сам умело заставляю людей проваливаться сквозь землю.

–Вылезай!– командую я.

–Мэтт, не перегибай,– шепчет Хэрри, обнимая Дельфию за плечи.

Но я не перегибаю. Я перешел бы границы, если бы выставил ее из дома.

–Ты приехала, чтобы принять ванну?

Она не отвечает. Вода скатывается по ее рукам.

–Что молчишь?

–Ты ничего обо мне не знаешь.

–И, видимо, не узнаю, раз ты хочешь утопиться.